О. Ю. Красильников

 

Е. В. Красильникова

 

 

 

 

 

 

 ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ

ИНТЕРНЕТ-ЭКОНОМИКИ

 

 

 

 

Саратов 2007

 

УДК  004:33

ББК  65.39

         К78

 

 

        Красильников О.Ю., Красильникова Е.В.

К78            Теоретические основы Интернет-экономики. –  Саратов:  Изд-во «Научная книга», 2007. – 111 с.

ISBN 978-5-9758-0507-2

 

            Монография посвящена теоретическим, методологическим и практическим вопросам становления и развития Интернет-экономики. Рассмотрено ее понятие, особенности и противоречия. Исследовано содержание Интернет-экономических отношений. Проведен микроэкономический анализ феномена Интернет-экономики с точки зрения сущности информационного продукта, спроса и предложения, ценообразования, а также формирования издержек и результатов деятельности субъектов хозяйствования. Раскрыт макроэкономический потенциал Интернет-экономики с точки зрения теории воспроизводства совокупного общественного продукта.

Книга предназначена для научных работников, преподавателей и студентов экономических специальностей, хозяйственных руководителей, всех, кто интересуется экономикой.

 

 

 

 

Р е ц е н з е н т ы:

 

Доктор экономических наук Н.В. Казакова

Доктор экономических наук Р-М.В. Цифрова

 

 

 

 

УДК 004:33

           ББК  65.39

 

 

 

ISBN 978-5-9758-0507-258-0507-2                  Ó Красильников О.Ю., Красильникова Е.В., 2007

 

 

 

О Г Л А В Л Е Н И Е

	ВВЕДЕНИЕ……………………………………………………………	4
Глава I	ПРИРОДА ИНТЕРНЕТ-ЭКОНОМИКИ
	1.1. Понятие Интернет-экономики ……………………………….	6
	1.2. Интернет-экономические отношения……………………….	19
	1.3. Противоречия Интернет-экономики ………………………..	32
Глава II	МИКРОЭКОНОМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ИНТЕРНЕТ-ЭКОНОМИКИ
	2.1. Сущность Интернет-товара………………………………….	48
	2.2. Взаимодействие спроса и предложения на рынке Интернет-товаров …………………………………………….	58
	2.3. Формирование издержек и результатов деятельности субъектов в Интернет-экономике ………………………….	72
Глава III	ИНТЕРНЕТ-ЭКОНОМИКА И ТЕОРИЯ ВОСПРОИЗВОДСТВА	81
Глава IV	ДИВЕРСИФИКАЦИЯ СТРУКТУРЫ ЭКОНОМИКИ РОССИИ НА ОСНОВЕ РАЗВИТИЯ ИНТЕРНЕТ-ТЕХНОЛОГИЙ ……….	93
	ЗАКЛЮЧЕНИЕ ……………………………….……………….……..	105
	СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ …...………………………………………	107

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

Основной составляющей богатства народов в постиндустриальную эпоху станет информация, а Интернет уже сейчас является важнейшим элементом ее создания, хранения и распространения. В предлагаемом исследовании мы рассматриваем Интернет не как техническую систему, а как социальный феномен, коренным образом преобразующий все общественные отношения, в том числе – экономические. Создание всемирной паутины, в считанные секунды соединяющей людей, находящихся за тысячи километров друг от друга, стирает государственные границы, национальные и религиозные различия, является залогом формирования новой общественной целостности под названием «люди планеты Земля».

  Указанный процесс протекает не всегда гладко, имеет свои преимущества и недостатки, особенно в хозяйственной сфере. Возникают новые Интернет-экономические отношения и институты, базирующиеся на потенциально неограниченных информационных ресурсах. Они приходят в противоречие с отношениями и институтами индустриальной и традиционной экономических систем, в основе которых лежат ограниченные природные, трудовые и инвестиционные ресурсы. В этих условиях претерпевают значительное изменение известные экономические законы: возрастания потребностей и их удовлетворения на основе ограниченных ресурсов, спроса и предложения, убывающей отдачи факторов производства. Более того – возникают новые экономические законы, требующие обоснования и применения соответствующего научного и категориального аппарата. Все это подчеркивает актуальность темы нашего исследования.

В последние годы наблюдается опережающий рост количества публикаций, посвященных проблемам развития Интернет-экономики, причем в данной области работают не только ученые-экономисты, но и представители других общественных и даже естественных наук: философы и социологи, психологи и политологи, физики и математики. Знакомство с указанными исследованиями показывает, что они затрагивают сложнейшие экономические проблемы, которые слабо разработаны как в теории, так и на практике. В качестве примера можно привести создание и развитие информационной теории стоимости. Все это говорит о том, что  проблема становления и развития Интернет-экономики носит ярко выраженный междисциплинарный характер, затрагивает многие аспекты человеческой жизнедеятельности.

В работах отечественных и зарубежных ученых  А.В. Бузгалина, К.К. Вальтуха, В.Л. Иноземцева, М. Кастельса, А.И. Колганова, А.Б.Курицкого, В.Б. Наумова, С.И. Паринова, Дж. Ритцера, Т. Сакайи, Ж.Сапира, И.А. Стрелец, И. Стюарта, Дж. Ходжсона, Р.И. Цвылева и др. рассматривается целый спектр экономических явлений и проблем, возникающих на волне становления и развития всемирной глобальной сети Интернет.

Логика исследования представляется нам следующей. В первой главе будет рассмотрен феномен Интернет-экономики и отношения, возникающие на ее основе. Во второй главе мы намерены провести микроэкономический анализ Интернет-экономики с точки зрения потребителя и производителя Интернет-продуктов и услуг. Основное внимание будет уделено исследованию формирования спроса и предложения, издержек производителя, а также ценообразованию на информационные товары. Третья глава содержит макроэкономический анализ Интернет-экономики с точки зрения воспроизводства совокупного общественного продукта по стоимости и по натурально-вещественной форме, соотношение между двумя основными  подразделениями эпохи Интернет – информационным и материальным производством.  

 

 

 

 

ГЛАВА I

ПРИРОДА ИНТЕРНЕТ-ЭКОНОМИКИ

 

1.1. Понятие Интернет-экономики

 

К концу двадцатого столетия достаточно ясно определились  черты, которые, по всей видимости, станут доминирующими признаками экономики следующего века. Развитие Интернет-технологий привело к созданию глобальной электронной среды экономической деятельности и формированию новых организационных и институциональных структур во всех сферах хозяйственной жизни общества. Так, только за 2003 г. число пользователей Интернет во всем мире выросло на 7% и составило примерно 580 млн. человек. По состоянию на март 2004 г., по данным Минсвязи РФ, в России насчитывалось 14 млн. пользователей Интернет, что на 25% больше по сравнению с 2002 годом. В настоящее время число постоянных пользователей Интернет в России, по данным Роспечати, превысило 17,5 миллионов человек[1].Телекоммуникационный сегмент занимает существенную часть в экономике страны и в денежном выражении приближается к 3% ВВП, причем наиболее быстрыми темпами растет объем рынка Интернет-услуг [2].

Одно из названий этой вновь формирующейся среды – «сетевая экономика» (networked economy). В докладе, подготовленном Европейской Комиссией, глобальная сетевая экономика определяется как «среда, в которой любая компания или индивид, находящиеся в любой точке экономической системы, могут контактировать легко и с минимальными затратами с любой другой компанией или индивидом по поводу совместной работы, для торговли, для обмена идеями и ноу-хау или просто для удовольствия»[3]. Р.И. Цвылев связывает возникновение сетевой экономики с развитием информационных технологий, что приводит к эволюции современных экономических систем, развитию нерыночных механизмов регулирования и сетевых организационных структур. «В итоге возникает своего рода безотраслевая, сетевая экономика, основанная преимущественно на горизонтальных связях»[4].

На наш взгляд, термин «сетевая» не совсем подходит для определения феномена хозяйственной деятельности, складывающейся на основе глобальной информационной сети Интернет. Он охватывает более широкий спектр общественных отношений. По мнению                 М. Кастельса, «сетевая структура представляет собой комплекс взаимосвязанных узлов. Конкретное содержание каждого узла зависит от характера той конкретной сетевой структуры, о которой идет речь». К ним он относит различные экономические, политические и культурные образования, средства массовой коммуникации, в том числе и глобальные информационные сети[5].    

Кроме того, на сегодняшний день имеется  определенная путаница в понятиях. Часто происходит смешение сетевой и многоуровневой организации экономики. Последняя представляет собой построенную на личных отношениях и состоящую из множества звеньев систему реализации продукции, с успехом примененную в свое время компанией «Гербалайф».

В научный оборот вошло еще одно близкое по значению определение – «виртуальная экономика». Однако понятие виртуальности значительно шире. С его помощью в настоящее время обозначаются многие экономические, политические, культурные явления, не связанные непосредственно с глобальной компьютерной сетью Интернет. Сам термин «виртуальность» (от лат. virtualis – возможный) обозначает объект или состояние, которые реально не существуют, но могут возникнуть при определенных условиях, и несет в себе некоторый оттенок «искусственности». Таким образом, виртуальное отличается от реального (существующего на самом деле) и обозначает  субъективно воспринимаемую реальность[6].

Так, по мнению К.Г. Гадди и Б.В. Икеса, виртуальная экономика – это экономика, основанная на нерыночных отношениях, построенная на «иллюзорном представлении практически обо всех важнейших экономических параметрах – ценах, объемах продаж, зарплате, налогах и бюджете», «где по установленным ценам никто не платит наличными деньгами; где никто ничего не платит в срок; где существуют громадные взаимные задолженности, которые не могут быть погашены в разумные сроки; где зарплата начисляется, но не выплачивается; и так далее…»[7].

Таким образом, для обозначения хозяйственной деятельности с использованием глобальной информационной сети как нельзя лучше подходит термин «Интернет-экономика», который мы и будем употреблять в дальнейшем.

Объяснение феномена Интернет-экономики имеет много общего с теорией становления и развития постиндустриального общества[8]. Подавляющее большинство исследователей называют в качестве его главных признаков радикальное ускорение технического прогресса, снижение роли материального производства, выражающееся, в частности, в уменьшении его доли в совокупном общественном продукте, развитие сектора услуг и информации, изменение мотивов и характера человеческой деятельности, появление нового типа вовлекаемых в производство ресурсов, существенную модификацию всей социальной структуры.

Одно из наиболее развернутых определений постиндустриального общества дано Д. Беллом: «Постиндустриальное общество, - пишет он, - это общество, в экономике которого приоритет перешел от преимущественного производства товаров к производству услуг, проведению исследований, организации системы образования и повышению качества жизни; в котором класс технических специалистов стал основной профессиональной группой и, что самое важное, в котором внедрение нововведений... во все большей степени зависит от достижений теоретического знания...»[9].

С этой точки зрения в истории достаточно строго прослеживаются три большие эпохи, образующие триаду: доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное общество. В постиндустриаль-ном обществе основным производственным ресурсом является информация, в индустриальном – энергия, в доиндустриальном – природные ресурсы. Соответственно, на постиндустриальной стадии развития общества доминируют наукоемкие, на индустриальной – капиталоемкие, а в доиндустриальную эпоху – трудоемкие технологии.

С точки зрения господствующих технологий формирующийся социально-экономический порядок можно охарактеризовать как «информационное общество», концепция которого может и должна рассматриваться как составная часть постиндустриальной теории. Теория информационного общества существенно обогатила представления о современном этапе общественного прогресса. Наибольшим значением, на наш взгляд, обладает проведенный ее сторонниками анализ роли информации в хозяйственном развитии западных стран. Результатом его стала трактовка информации как специфического ресурса, не обладающего большинством характеристик, свойственных традиционным факторам производства. Так, было отмечено, что распространение информации тождественно ее самовозрастанию, что исключает применение к этому феномену понятия редкости. При этом потребление информации не вызывает ее исчерпаемости как производственного ресурса.

Еще одним направлением в развитии теории постиндустриального общества является так называемая концепция «knowledge society», значительная роль в которой отводится не столько информации, сколько знаниям как основному условию производства. «Традиционные факторы производства, - пишет П. Дракер, - земля, (т.е. природные ресурсы), рабочая сила и капитал – не исчезли, но приобрели второстепенное значение. Эти ресурсы можно получить, причем без особого труда, если есть необходимые знания. Знание в новом его понимании означает реальную полезную силу, средство достижения социальных и экономических результатов»[10].

Необходимо проводить различия между понятиями «информация» и «знание». Дж. Ходжсон объясняет это различие следующим образом: «Информация – это совокупность данных, которые уже интерпретированы, которым удалось придать некий смысл. А знания – продукт использования информации». Знание есть нечто такое, что находится «где-то поблизости» и надо просто «сделать его доступным» или «открыть»[11]. По словам Р. Кроуфорда, «знание – это способность применить информацию к конкретному роду деятельности»[12]. Французский экономист Ж. Сапир предлагает считать информацией «любые сведения, которые могут быть почерпнуты из сигнала и добавлены к уже существующему знанию». И далее: «Поскольку информация не дана агенту как таковая, важность ее приобретения уступает важности обработки. Знание, понимаемое как совокупность представлений о состоянии среды, первично по отношению к информации. Следовательно, нужно перейти от «экономики информации» к «экономике знания»[13].

Рассматривая различные теории современного общества нельзя не упомянуть концепцию постмодернизма. При этом постмодерн определяется как эпоха, характеризующаяся ростом культурного и социального многообразия, демассификации производства и индивидуализации потребления.

Таким образом, указанные теории, каждая со своих позиций, рассматривают различные аспекты формирования новой общественной формации. По мнению В.Л. Иноземцева, на роль глобальной доктрины способна претендовать теория постэкономического общества, которая может быть построена на основе представлений, сформировавшихся в рамках концепций постиндустриализма и постмодернизма. «В каждой из них, - пишет он, - содержится та или иная фундаментальная предпосылка постэкономической теории. Постиндустриализм акцентирует внимание на роли технического и научного прогресса в общественном развитии; теоретики постмодернизма выдвигают на первый план новые качества человека, определяющие фундаментальные свойства будущего общества. Однако ни технический прогресс не может осуществиться без радикального развития личности, ни становление самой новой личности невозможно вне экономических успехов, обеспечивающих высокий уровень материального благосостояния общества в целом. Точкой, в которой практически пересекаются выводы двух теорий, является положение о значении науки и знаний, об их роли в развитии современного производства и формировании новых качеств его работника»[14].

При этом под постэкономическим обществом В.Л. Иноземцев понимает «такой тип социального устройства, где хозяйственная деятельность человека становится все более интенсивной и комплексной, однако не определяется более его материальными интересами, не задается традиционно понимаемой экономической целесообразностью»[15].

На наш взгляд, феномен Интернет-экономики органически вписывается в любую из указанных концепций, однако имеет свои особенности[16]:

1. Инфраструктурой Интернет-экономики являются глобальные и локальные информационные сети и компьютерные технологии, которые стремительно дешевеют и проникают повсюду. Наращивание разнообразных и многоуровневых связей между этими внедряемыми всюду «точками доступа к сети» приводит к образованию среды тесно связанных друг с другом чипов, испускающих непрерывный поток мини-посланий, которые расходятся сверх-подвижными волнами. Интернет-экономика вовлекает все новых участников: производителей информационного продукта, провайдеров и миллиарды пользователей, различия между которыми зачастую стираются. Все будут связаны со всеми.

2. В Интернет-экономике ценность продуктов труда вытекает из их множественности, подобно тому, как ценность мобильных телефонов растет при увеличении количества людей, которые ими владеют. Эта черта Интернет-экономики прямо противоречит двум наиболее фундаментальным аксиомам неоклассической экономической теории:        1) ценность благ связана с их редкостью; 2) изобилие благ снижает их ценность.

3. Ценность участия в Интернет-экономике растет экспоненциально от роста числа участников. Этот рост вовлекает в нее все новых и новых субъектов. Любой экспоненциальный рост имеет «точку перелома», после которой рост бизнеса, производства или самой сети превращается в лавинообразное событие. Присущие Интернет- экономике низкие предельные издержки (подробнее об этом см. во второй главе) и быстрое распространение продукции уменьшают временной интервал жизненного цикла товара и наращивания бизнеса.

4. Основной закон функционирования Интернет-экономики известен как закон возрастающей отдачи. Но в отличие от индустриальной экономики, где возрастание отдачи является результатом нововведений отдельных фирм, и им же достаются все выгоды от этого, увеличение отдачи в Интернет-экономике создается всей сетью и распределяется в ней между всеми. Производители информационного продукта, провайдеры и пользователи вместе создают ценность сети, хотя результаты увеличения отдачи могут быть распределены между ними неравномерно.

5. Функционирование Интернет-экономики связано с низкими трансакционными издержками, в первую очередь, издержками поиска и распространения  информации, заключения сделок и осуществления расчетов. Все объекты, которые можно скопировать, приспосабливаются к закону инверсионного (обратного) ценообразования и становятся дешевле по мере их совершенствования. В Интернет-экономике можно рассчитывать на то, что лучшее удешевится, и это открывает поистине необъятные горизонты развития.

6. Если услуги становятся тем ценнее, чем они многочисленнее, и если они стоят тем меньше, чем они становятся лучше и важнее, то, продолжая эту логику, можно сказать, что самые ценные вещи должны быть бесплатными. Электронные копии информационного продукта почти ничего не стоят, а ценность возрастает пропорционально при их умножении, порождая все большую потребность в них. Когда важность и незаменимость продукта установится, компания может продавать дополнительные услуги или делать апгрейд (улучшать), что позволяет следовать и далее курсом щедрости и поддерживать этот магический круг. Выбрасывая на рынок бесплатный продукт, вы приковываете к нему долю человеческого внимания, которая приводит к увеличению доли рынка. И то, что сегодня бесплатно, завтра приобретет ценность, включая новые навыки и знания.

7. Отсутствие четкого центра и четких границ, характерное для Интернет-компаний, смещает их целевые установки с максимизации собственной прибыли на развитие инфраструктуры сети в целом. Ключевым фактором становится поддержка сетевых стандартов, преданность стандартам, а не фирме. Компании, держащие эти высоты, выигрывают максимально. Но, вслед за их преуспеванием, преуспевают и все участники сети. Разнообразная, интерактивная и в высшей степени пластичная Интернет-экономика напоминает биосистему, в которой жизнь кипит - возникают новые ниши и тут же исчезают, конкуренты оказываются то впереди тебя, то позади. Организациям приходится постоянно видоизменяться, чтобы не оказаться в положении аутсайдера.

8. Происходит замещение традиционных материальных продуктов информационными, имеющими незначительный по стоимости материальный носитель. Те же продукты, которые нельзя заменить (например, телевизоры, телефоны и т.п.), «облагораживаются» встроенными электронными чипами с возможностью выхода в глобальную сеть, благодаря чему вещи «умнеют», обмениваются информацией, легко управляются и становятся элементами Интернет-экономики. Экономика и коммерция сливаются с Интернет, где все трансакции и объекты должны подчиняться сетевой логике.

9. Возникают новые Интернет-экономические отношения на всех уровнях хозяйственной деятельности. Происходит частичный демонтаж индустриальной экономики и создание гибкой сети новых организаций и форм коммерческой и трудовой активности. Карьера потребует усвоения все новых знаний и развития соответствующих навыков. И хотя повсеместное развитие Интернет-технологий не ведет напрямую к росту производительности труда, их развитие играет на руку креативным человеческим устремлениям: повторы, копирование, автоматизация обесцениваются, а оригинальность, воображение, способность к творчеству и инновациям растут в цене.

10. Возникают и развиваются Интернет-компании, имеющие ряд особенностей по сравнению с традиционными фирмами. По словам Т.Стюарта, «интеллектуальная компания перемещается налегке. После того как информация заменила собой товарные запасы и, покинув свое материальное тело, зажила собственной деловой жизнью, компания превратилась в качественно иную разновидность организации. Традиционная фирма представляет собой совокупность основных фондов, являющихся собственностью капиталистов, которые несут ответственность за их сохранность и нанимают работников для их приведения в действие. Интеллектуальная компания — это во многих отношениях нечто совсем иное. Ее основные фонды не имеют материальной формы, и вообще неясно, кому они принадлежат и кто отвечает за их содержание»[17]. В самом деле, интеллектуальная компания может вообще не располагать фондами в традиционном смысле. Материальные активы вытесняются интеллектуальными таким же образом, как текущие активы вытесняются информацией.

Структура самой Интернет-экономики имеет, по крайней мере, два уровня или среза: материальный и нематериальный (информационный). Первый связан с ограниченными материальными ресурсами: носителями информации, телекоммуникациями, компьютерами и периферийными устройствами. Данный уровень подчиняется традиционным экономическим законам (в частности, закону убывающей отдачи) и может быть исследован с помощью традиционного инструментария, например, неоклассической теории. Информационный уровень Интернет-экономики представляет собой собственно знания и информацию. Он подчиняется закону возрастающей отдачи, и для его исследования традиционный инструментарий не всегда подходит. Тем не менее, мы попытаемся применить как традиционные неоклассические методы (см. вторую главу), так и новые инструменты изучения экономических закономерностей.

Прежде всего, дадим собственное определение Интернет-экономики. Таковой мы будем считать любую хозяйственную деятельность, в основе которой лежат специфические Интернет-экономические отношения, т.е. отношения между людьми по поводу создания, распределения, обмена и потребления информационных ресурсов (продуктов) с использованием глобальной сети Интернет.

Новые возможности глобальных коммуникаций между людьми дают им качественно иные инструменты для реорганизации форм их совместной деятельности и экономических отношений, благодаря чему они уже не могут быть отнесены ни к иерархической, ни к рыночной форме. Различные виды экономической инфраструктуры также становятся более эффективными, когда начинают пользоваться возможностями Интернет-технологий. Это приводит к модернизации инфраструктуры экономики и созданию сетевых институциональных структур.

Основным процессом, который создает технические условия для формирования и расширения масштабов Интернет-экономики, является развитие и распространение информационных технологий.  Еще одна предпосылка становления Интернет-экономики – наличие критической массы экономических агентов и соответствующей инфраструктуры, которая делает возможным их деятельность (на Западе это состояние получило название «network externalities»). Подобная зависимость между количеством экономических субъектов, освоивших и активно применяющих сетевые технологии и возрастанием масштабов Интернет-экономического взаимодействия между ними получила названа «законом Меткалфа» по имени изобретателя локализованной сетевой технологии Ethernet. В 1970-е годы он пришел к выводу, что сеть должна достичь критической массы, чтобы обладать ценностью, а малые сети, соединенные вместе в одну большую сеть, начинают наращивать свою ценность в геометрической прогрессии.

В современных условиях, по мнению американского экономиста Г.Малгана, «сети превратились в основную организационную форму постиндустриального, или информационного, общества»[18]. При этом Интернет трактуется как сеть сетей, единая коммуникационная система, являющаяся основой глобализации мирового хозяйства. Многочисленные попытки индивидов и организаций использовать возможности глобальной сети приводят к расширению масштабов социально-экономической деятельности.

Важным процессом формирования Интернет-экономики является процесс превращения традиционных организаций в сетевые структуры. Эти процессы охватывают всю иерархическую вертикаль в экономике (т.е. сетевая модернизация в той или иной степени затрагивает как нижний уровень, состоящий из отдельных фирм, так и образуемые ими финансово-промышленные группы, международные объединения и мировой рынок в целом).

По мнению Д.М. Подольны и К.Л. Пейдж, под «сетевой формой организации» следует понимать «любую группу действующих лиц (не менее 2-х человек), которая имеет повторяющиеся, длительные обменные связи между собой и, в тоже самое время, в этой группе отсутствует властный орган, уполномоченный разрешать возникающие в течение обмена спорные вопросы»[19]. Таким образом, сетевая организация в чистом виде является группой лиц, которые осуществляют процесс управления ею на коллективной и равноправной основе.

М. Кастельс называет современное информационное общество сообществом сетевых структур, подчеркивая, с одной стороны, их всеобъемлющий, а с другой – определяющий характер, когда «власть структуры оказывается сильнее структуры власти», а сам факт принадлежности к той или иной сети становится важнейшим источником власти и перемен в обществе[20].

На практике, процесс сетевой модернизации существующих организаций, как правило, выражается в активном использовании информационных технологий и определенном уменьшении доли традиционных иерархических форм управления за счет повышения доли коллективных форм.

Применение Интернет-технологий во внутреннем пространстве организаций, получившее самостоятельное название «Интранет», позволяет им повысить эффективность своего функционирования. Так, например, выступая на конференции «Интернет и общество», организованной Гарвардским университетом в мае 1998г., председатель Совета директоров и исполнительный директор компании «IBM» Лу Герстнер заявил, что развитие Интернет создает возможности для роста и развития компаний, вполне сопоставимые с теми, что существовали в 1980-е годы при распространении передовых на тот момент методов снижения издержек и роста производительности труда[21]. К этому можно добавить, что появляются возможности для конструирования новых форм организаций, функционирование которых было бы неэффективным или невозможным в традиционной экономической среде.

При создании новых сетевых форм организации, а также при модернизации существующих разработчики, как правило, ориентируются на следующие основные потенциальные преимущества Интернет-экономических отношений, позволяющие получить существенную экономию на трансакционных издержках (см. табл. 1).

1. Экономия на перемещениях.

Подключение к сети Интернет практически из любой точки сделало возможным уменьшение ограничивающих факторов различного географического положения участников совместной деятельности. Использование этого фактора в крупных международных корпорациях, отделения которых имеют широкую географию, позволяет им экономить существенные средства на перемещении сотрудников между офисами. Другая область применения - создание гибких фирм и виртуальных рабочих коллективов из исполнителей, которые не привязаны к определенному офису и могут, например, с помощью систем мобильной связи поддерживать необходимый контакт друг с другом и заказчиками вне зависимости от своего территориального расположения.

Таблица 1

 

Потенциальная экономия издержек в результате развития

электронной коммерции в отраслях экономики США

(% от общих издержек производства)

 

 

            Примечание: Mann C.L. Global Electronic Commerce. Washington, DC: Institute for International Economics, 2000. – P. 24.

 

2. Создание единого внутрифирменного информационного пространства.

Легкость, с которой пользователи Интернет могут публиковать информацию и получать доступ к созданным информационным ресурсам, позволяет снизить затраты на формирование и поддержание внутренней информационной среды организации. Основанное на Интернет-технологиях единое внутрифирменное информационное пространство обладает свойствами «управляемой прозрачности»: пользователям из внешней среды доступны только разрешенные информационные ресурсы фирмы, доступ сотрудников к внешним ресурсам, практически, не ограничивается. В ответ на угрозу «информационного переполнения» создаются специализированные системы распространения оперативной информации: от персональных каналов новостей, обслуживающих одного человека, до глобальных информационных служб, рассчитанных на все вкусы и потребности.

3. Коллективное формирование информационных ресурсов.

Простота и оперативность обмена сообщениями для групп и коллективов практически любого масштаба создают возможность повышения степени участия всех сотрудников в формировании внутренней информационной среды организации. Внутрифирменные Интранет-сети позволяют оперативно информировать весь штат организации о текущей ситуации в фирме, а также дают сотрудникам возможность влиять на оценку ситуации, вносить свой вклад в ее обсуждение и уточнение. Важнейшие сведения становятся доступными всем заинтересованным лицам практически мгновенно. Обратная реакция от сотрудников становится достоянием всего коллектива с минимальными задержками.

4. Внутрифирменная координация

Развитие в сети Интернет средств «коллективной работы» создало лучшие возможности для координации совместной деятельности групп людей. Это может применяться как на внутрифирменном уровне, так и на уровне глобальных рынков. Дешевые средства для организации обратных связей позволяют имитировать и проигрывать в реальном времени возможные экономические решения, в которых задействовано большое количество участников. В результате повышается точность принимаемых решений, а также улучшается координация деятельности участников в процессе реализации принятых решений. Расширение возможностей и повышение качества координации работ для различных конфигураций коллективов исполнителей изменило структуру внутрифирменных затрат: стало дешевле передавать на исполнение работы временным работникам или внешним компаниям, чем держать для этого штатных сотрудников.

Все это позволяет создать новые сетевые варианты «горизонтальных» экономических структур, которые обслуживают все разнообразие организаций в экономике. В институциональной теории горизонтальные экономические структуры интерпретируются как системы соглашений между большей частью членов общества, которые определяют общие правила для наиболее типичных видов взаимодействий людей в обществе. К таким структурам относятся: товарный и финансовый рынки, система трудовых отношений, юридическая система и т.п. Главными действующими элементами горизонтальных структур являются связи между их отдельными звеньями и единые правила работы всех звеньев. Фактически, горизонтальные структуры в экономике (так же как и рассмотренные выше организации) строятся на основе таких экономических отношений, которые с переносом в среду сети Интернет получают возможность работать более эффективно.

В настоящее время наиболее заметная трансформация традиционных экономических отношений основе внедрения Инетрнет-технологий произошла на товарном и финансовом рынках, а также на рынке труда[22]. Модернизация товарного рынка с помощью Интернет-технологий получила название «телеторговля» или «электронная коммерция». О масштабах развития данного сектора Интернет-экономики дают представления данные таблицы 2.

Таблица 2.

Масштабы развития отдельных секторов

Интернет-экономики в США (1998 г.)

 

 

Примечание: Экономика / Под ред. А.И. Архипова, А.Н. Нестеренко, А.К.Большакова. – М.:ПБОЮЛ М.А. Захаров, 2001. – С. 766.

 

Развитие финансового рынка на основе использования передовых Интернет-технологий является сейчас наиболее заметной частью сетевой экономики. Вот некоторые иллюстрации этого процесса:

В банковской индустрии трансакционные издержки составляют порядка 1 доллара при совершении сделки в отделении банка, 50 центов при совершении сделки по телефону, 25 центов при использовании банкоматов и 13 центов при использовании Интернет. В январе 1998 г. методы интерактивного управления банковскими счетами применяли 4,2 млн. взрослых пользователей сети[23]. Подобной моделью бизнеса сейчас пользуются страховые фирмы, эмитенты кредитных карточек и т.п.

Развитие рынка труда на основе Интернет-экономики приводит к модернизации трудовых отношений путем придания им сетевых форм. На сегодняшний день в сфере использования дистанционных контактов между работодателями и исполнителями наблюдается активное развитие технических средств и формирование адекватных новым возможностям норм поведения сторон.

 

1.2. Интернет-экономические отношения

 

В результате взаимодействия субъектов Интернет-экономики между ними складываются определенные устойчивые связи, которые могут характеризоваться как особые Интернет-экономические отношения.

В литературе встречается понятие информационных правоотношений. Это отношения, возникающие в процессах формирования и использования информационных ресурсов на основе создания, сбора, обработки, накопления, хранения, поиска, распространения и представления потребителю документированной информации; создания и использования информационных технологий и средств их обеспечения; защиты информации, прав субъектов, участвующих в информационных обменах и информатизации[24].

Нас же интересует характеристика данных взаимоотношений не с правовой, а с экономической стороны. Сформулируем собственное определение Интернет-экономических отношений. Это отношения между хозяйственными субъектами по поводу создания, распространения, обмена и использования информационного продукта или услуги посредством глобальной сети Интернет.

Одной из главных особенностей Интернет-экономических отношений является наличие прямых связей между всеми участниками совместной деятельности. В традиционной экономике с институциональной точки зрения подобные связи представляют собой ценный «редкий ресурс», доступ к которому дает определенные преимущества одним агентам над другими, которые такого доступа не имеют. Интернет-экономика позволяет сделать этот ресурс по-настоящему массовым, что ведет к росту эффективности функционирования экономической системы в целом. Таким образом, одно из отличий институциональной среды агентов в Интернет-экономике от рыночных и иерархических форм заключается в том, что связи сами по себе ценности больше не представляют. Однако ограниченным ресурсом по-прежнему остается то, ради чего агенты устанавливают между собой эти связи: место в системе разделения труда, на котором данный агент представляет для экономической системы максимальную ценность и, следовательно, получает от участия в совместной деятельности максимально возможную для себя выгоду. С другой стороны, по настоящему ценной становится сама глобальная сеть Интернет как единственный редкий ресурс.

Интернет-экономические отношения могут иметь как товарную, так и нетоварную форму. При этом, как мы уже отмечали, в их основе лежит нетоварное по сути содержание, что порождает целый ряд противоречий (см. параграф 1.3).   

Структуру Интернет-экономических отношений можно представить следующим образом (рис. 1):

 

 

Рис. 1. Структура Интернет-экономических отношений

 

Первый срез: нетоварные отношения по поводу создания, распространения, обмена и использования неограниченных информационных ресурсов и создаваемых на их основе продуктов и услуг.

Второй срез: товарные отношения по поводу создания, распространения, обмена и использования ограниченных материальных ресурсов и создаваемых на их основе продуктов и услуг.

Третий срез: товарные отношения, возникающие на основе взаимодействия Интернет-экономики и традиционных экономических секторов, прежде всего, материального производства.

Четвертый срез: возникающие на стыке первого, а также второго и третьего срезов гибридные экономические отношения на основе искусственного ограничения доступа к Интернет-ресурсам и частной монопольной собственности на информационный продукт.

Рассмотрим более подробно указанные типы Интернт-экономических отношений.

Первый срез представляет собой свободное творчество экономических агентов, безвозмездное размещение и обмен плодами этого творчества в глобальной информационной сети Интернет. Здесь нетоварная форма информационного продукта соответствует его содержанию, основанному на безграничности информационных ресурсов и создаваемых на их основе Инетрнет-продуктов. При этом необходимо отметить, что подобный альтруизм – явление достаточно распространенное и заслуживает всяческого одобрения, за исключением спама, «бесплатных вирусов», навязчивой рекламы и разного рода неактуальной информации. 

Что касается второго и четвертого срезов, то здесь господствуют товарно-денежные отношения по причине ограниченности, прежде всего, материальных ресурсов: компьютеров, магнитных и лазерных носителей информации, космических спутников, телекоммуникаций и их пропускной способности и т.п.

Большой интерес представляет собой третий срез Интернет-экономических отношений. Мы уже отмечали двойственность информации как ресурса и произведенного на его основе продукта.

С одной стороны, информация обладает свойствами общественных благ, поскольку ей присущи такие черты, как неисключаемость и несоперничество в потреблении. Например, В. Мартин, рассматривая информацию, обращает внимание на ее схожесть с общественными благами и прямо указывает: «Информация – это общественное благо в том смысле, что многие могут обладать одной и той же информацией одновременно, и при этом факт наличия информации у одного индивида не уменьшает степень обладания информацией для других»[25].

В институциональной теории подобным характеристикам соответствует общая собственность (ситуация свободного доступа к ресурсу)[26]. Однако при этом не возникает проблемы сверхиспользования ресурса[27], прежде всего потому, что информация является неисчерпаемым благом. Но в этом случае любая информация должна размещаться в сети Интернет на безвозмездной основе, т.е. бесплатно. На практике зачастую происходит наоборот: самая актуальная информация (программные продукты) имеет наиболее высокую цену, а ее использование ограничено (рамками закона, лицензиями, паролями, ключами доступа).   

Ситуация свободного доступа (общей собственности) приходит в противоречие с необходимостью защиты частной интеллектуальной собственности на информационный продукт, закрепленной соответствующими законами об авторском праве. Вопрос органичного и бесконфликтного разрешения данного противоречия будет рассмотрен нами в следующей главе. Сейчас же заметим, что в случае неоправданно жесткого и длительного монопольного ограничения пользования информацией, прежде всего со стороны государств и крупнейших транснациональных корпораций, обостряются противоречия Интернет-экономических отношений, могут возникнуть различные деформации и другие негативные последствия, которые, в конечном счете, являются тормозом прогрессивного общественного развития (см. следующий параграф).

Какова же структура собственности, возникающей на основе использования сети Интернет? Во-первых, это собственность на материальные носители информации: компьютерные серверы и коммуникации. Во-вторых, это нематериальная собственность на сайты как самостоятельные информационные объекты и на доменные имена, как средство идентификации конкретного представителя во всемирной сети. И, наконец, в-третьих, это собственность на саму размещенную в Интернет информацию (информационный продукт).

С точки зрения российского нормотворчества более-менее урегулированным является вопрос о собственности на материальные носители информации. Что же касается собственности на нематериальные объекты, то данный вопрос до сих пор окончательно не урегулирован законодательством об интеллектуальной  собственности и авторских правах.

Активное использование Интернет в коммерческой деятельности породило ряд проблем, касающихся правовых аспектов взаимоотношений, в частности, между субъектами коммерческого рынка в вопросах правообладания той позицией в глобальной сети, которая предоставляет определенные преимущества ее владельцу. Наиболее остро в этом аспекте встают две проблемы, разрешение которых требует основательного методологического обоснования с точки зрения правовых нормативов государственного и международного законодательства:

1) урегулирование вопросов собственности, связанных с ключевой позицией в сети – доменным именем, как средством идентификации конкретного представителя во всемирной паутине;

2) закрепление собственности на Интернет-сайт как продукт творческой деятельности его разработчика[28].

Пользователи Интернет для решения возникающих вопросов прибегают к поиску необходимой информации по ключевым словам и определениям. Таковыми могут быть, например, «бизнес», «стоимость», «недвижимость», «туризм», «работа»; все зависит от мотивации пользователя в отношении той информации, которая ему необходима. Следовательно, обладатель домена с ключевым словом в составе наименования, например «dengi», захватывает целый сектор соответствующего направления деятельности и привлекает на свои страницы намного больше пользователей, которые хотят узнать что-либо о деньгах.

Широкое распространение получила схема регистрации и последующей продажи доменов «зонтичного» значения, закрывающих сектора, не охваченные «приватизацией» со стороны конкретных представителей. С точки зрения более расхожих наименований, используемых в качестве идентификации фирм, дело обстоит сложнее. Здесь вопрос решается так: «кто успел раньше, тот и прав» (т.е. кто имеет правообладание на ячейку, следовательно, имеет право на все выгоды, которые могут принести эти права). Анализ спорных вопросов, связанных с правом на доменное имя, показывает, что в большинстве случаев суд принимает решение в пользу субъекта, первым подавшим заявление на регистрацию домена. При этом могут пострадать интересы других хозяйствующих субъектов, в наименование или сферу деятельности которых входят заранее «застолбленные» кем-то ключевые слова.

Теперь рассмотрим проблему охраны интеллектуальной собственности в виртуальной информационной среде с позиций действующего законодательства в отношении Интернет-сайтов. Здесь возникает справедливый вопрос: следует ли относить web-сайты к средствам массовой информации (СМИ)? Каждый из них представляет собой информационный объект, содержанием которого являются размещаемые на нем и периодически обновляемые сведения, сообщения и материалы, по общему правилу предназначенные для неопределенного круга лиц. Иными словами эти объекты распространяют не что-нибудь, а именно «массовую информацию» в понимании  нормы  ст. 2 Закона РФ  «О средствах массовой информации»[29]. Следовательно, правовая природа данных информационных объектов своей содержательной стороной достаточно близка правовой природе классических средств массовой информации, являясь в терминологии упомянутого закона «иной формой периодического распространения массовой информации».

Как представляется, наиболее логичную и обоснованную позицию по  данной проблеме предложил известный исследователь правовых проблем Интернет В. Наумов[30]. В логике его подхода, любой сайт – источник массовой информации, но отнюдь не любой сайт – средство массовой информации. Несмотря на наличие целого ряда судебных прецедентов, в России организационно-правовая коллизия «сайт – средство массовой информации» до сих пор не получила однозначного нормативного правового  разрешения, что  в условиях  нашей романо-германской правовой системы (не признающей судебные прецеденты в качестве источников права) означает  наличие серьезного правового пробела в регулировании отношений по распространению массовой информации в Рунете.

Анализ структуры сайта с точки зрения действия Закона РФ «Об авторском праве и смежных правах» (от 09.07.1993 г. № 5351-1) и Закона РФ «О правовой охране программ для ЭВМ и баз данных» (от 23.09.1992 г. № 3523-1) показывает его комплексный характер: во-первых, как программы для ЭВМ; во-вторых, как произведения дизайнерского искусства.

Таким образом, сайт включает в себя два самостоятельных вида объектов авторского права, охраняемых законодательно как на национальном, так и международном уровнях. Любая программа для ЭВМ представляет собой сложносоставной объект, иногда называемый «синтетическим» объектом авторского права. Программа включает в себя следующие составляющие: формализация конкретной практической задачи, которую необходимо решить с использованием ЭВМ в среде Интернет; постановка задачи на программирование – определение спектра вопросов, которые должны быть отражены при реализации программы для целей решения поставленной задачи; собственно программа – как объективная форма совокупности данных и команд, предназначенных для функционирования ЭВМ с целью получения определенного результата; результат использования программы для ЭВМ.

Авторское право на программу для ЭВМ принадлежит автору независимо от того, разработана она в инициативном порядке или в порядке выполнения служебного задания (выполнение служебных обязанностей или выполнение заказа). Исключительное право далее переходит к работодателю или к заказчику при условии предоставления ему этого права по трудовому договору или договору подряда при документальном подтверждении перехода права собственности.

Это положение определено нормативными документами и имеет целью защиту прав авторов – разработчиков Web-сайтов. Нарушение прав их разработчиков в настоящее время стало повседневным явлением, при этом большинство авторов совершенно не представляют себе, каким образом они могут отстоять и защитить свои права. Знание положений и правильное применение норм действующего законодательства, а также документально подтвержденный факт уступки исключительных прав на объект – вот два неотъемлемых условия действенной защиты авторского права.

Целостный характер Web-сайта с точки зрения восприятия его пользователями определяется во многом его дизайнерским оформлением. Дизайн сайта – самостоятельный по сути объект авторского права, хотя и используется в комплексе с программой, определяющей характер функционирования сайта. В большинстве случаев дизайнерское оформление сайта определяют программисты-разработчики. Но в ряде случаев к этому процессу привлекаются лица, а иногда и целые организации, специализирующиеся на разработке рекламы.

В стоимостном выражении разработанный и оформленный сайт представляет достаточно большую ценность для будущего собственника, и, следовательно, авторы-разработчики имеют право на соответствующее вознаграждение, размер которого определяют рыночные условия в данном секторе рынка. Комплексный характер работы над созданием сайта предполагает необходимость разрешения в ряде случаев вопросов взаимоотношений между соавторами.

Теперь рассмотрим, наиболее дискуссионный вопрос о собственности на размещенную в Интернет информацию. Один из вариантов возможного решения данного вопроса может быть предложен на основе применения институционального подхода к собственности как к пучку правомочий. Данный подход предполагает наличие у одной и той же вещи нескольких собственников в зависимости от реализации ими тех или иных функций: владения, пользования, распоряжения, права на доход, права на наследование и т.п.

Таким образом, несмотря на то, что любая информация, размещенная в  Интернет и находящаяся в открытом доступе, имеет своего конкретного автора, всякий посетитель сети имеет право на ее использование по своему усмотрению с обязательной ссылкой на автора. Ярким показателем уровня цивилизованности общества является отношение к интеллектуальной собственности как составной части национального богатства. Надежная защита прав и интересов авторов и правообладателей в виртуальных информационных средах путем адаптации законодательства к сложившейся ситуации является условием сохранения и дальнейшего умножения этой составляющей национального достояния.

В результате развития Интернет-экономики модифицируются не только отношения собственности, но и отношения, складывающиеся на рынке труда. Одним из следствий формирования горизонтальных экономических структур является децентрализация трудовой деятельности во времени и пространстве.

Дистанционные отношения между работодателем и его сотрудниками, иначе называемые телеработой или телекоммьютингом, являются частью процесса децентрализации[31]. Общим элементом телеработы во всех ее проявлениях является использование телекоммуникаций, компьютеров, а также Интернет-технологий для изменения принятой географии работы. Компьютеры в данном контексте служат скорее для трансформации результатов работы в формы, которые могут передаваться посредством компьютерных сетей. Так, например, дизайнер, сделавший свой рисунок от руки, может отсканировать его и с помощью компьютера отослать клиенту или заказчику.

Одним из наиболее распространенных видов является телеработа «на дому», главная особенность которой – выполнение работы у себя дома вместо перемещения в офис на период рабочего дня. Кроме этого, телеработа может иметь множество других форм и характеристик. Например, телеработа во время отпуска (в поезде, в самолете); телеработа на иностранного работодателя и т.п.

С технической стороны телеработа становится возможной благодаря, во-первых, уменьшению стоимости и увеличению производительности компьютеров и телекоммуникаций на стороне пользователей; во-вторых, достаточной развитости технических средств и сервиса открытых электронных сетей, включая Интернет, т.е. среды, которая позволяет пользователям взаимодействовать; в-третьих, растущей готовности работодателей и лиц, нанимающихся на работу, изучить эти новые возможности для достижения успеха в их бизнесе или проекте.

Интерес к концепции телеработы возник после первых нефтяных кризисов (в начале 70-х годов). В целях экономии энергоресурсов появились предложения использовать потенциал информационных технологий для замены реальных переездов электронными коммуникациями и ограничить, таким образом, использование транспорта, а значит, уменьшить затраты на горючее. В результате подтвердились эффективность телеработы (производительность труда и качество работы не снижались, а зачастую оказывались выше, чем при традиционной офисной организации), а также факт снижения транспортных и энергетических затрат (меньше использовался автомобиль для поездок на работу, экономились затраты на офисное пространство и потребление электроэнергии). Кроме того, телеработающие лучше справлялись с проблемами сочетания работы, личной и семейной жизни.

В Европе одним из главных популяризаторов телеработы с 1989 г. является Комиссия Европейского Сообщества. Как правило, лидерами в продвижении программ по телеработе становятся крупные компании, сами вовлеченные в развитие средств телекоммуникации и информационных технологий. На сегодня почти в каждой стране Европейского Союза создана или создается ассоциация по телеработе. Такие ассоциации разнообразны по форме (некоторые из них являются торговыми отделениями компаний, заинтересованных в телеработе; другие объединяют компании, государственные учреждения, научные сообщества и людей, имеющих схожие интересы; третьи – сочетают вышеупомянутую активность с попытками организации рынка телеработы и т.п.). Общая черта этих ассоциаций в том, что они предоставляют возможность контакта всем лицам и организациям, заинтересованным в телеработе, и удовлетворяют интерес общественности и средств массовой информации в новых способах обретения работы, организации занятости и стиля жизни.

Так, к 1995 году в Европе было около 1 млн. 380 тыс. телеработающих, а в 1997 - более 2 млн. [32]. В США в 1995 г. около 8 млн. человек, а в 1997 г. - более чем 11,1 млн. работающих осуществляют телекоммьютинг из дома[33]. Есть оценки, что в 2007 г. в Европе может быть до 40 миллионов рабочих мест для телеработающих[34]. По данным Дж. Найлса к концу 2000 г. в США около 18% рабочей силы пользовались теледоступом по меньшей мере один день в месяц. И это дает видимый эффект, например, по снижению транспортной нагрузки на городских магистралях[35].

Таким образом, телеработа ведет к существенному сокращению трансакционных издержек (на аренду офисных помещений, подбор персонала, транспортные расходы). Она способствует внедрению гибкой организации труда и гибкого штата, увеличению производительности труда (за счет устранения помех для работы, существующих в офисе), новой мотивации (рост доверия между нанимателем и работником), улучшенному обслуживанию заказчиков (круглосуточно, без оплаты сверхурочных).

Телеработа способствует замене постоянного штата временными исполнителями (outsourcing), при этом многие виды работ могут выполняться за тысячи километров от офиса и даже пересекать национальные границы разных стран. Можно сказать, что телеработа включает и деятельность «распределенных рабочих групп», с помощью которых, например, инженерно-конструкторская компания, используя три (или более) группы специалистов в различных временных зонах, организует круглосуточную работу над срочными проектами, где каждая группа передает следующей группе полученные к концу своего рабочего дня результаты.

Есть и противопоказания к применению телеработы. Некоторые компании имеют системы менеджмента и общий уровень культуры, не позволяющие адаптироваться к предлагаемому телеработой уровню гибкости. Многие менеджеры не уверены в своих возможностях «управлять на расстоянии» и не верят в соответствующие способности своего персонала, а, следовательно, они считают, что при работе на дому служащие будут склонны недорабатывать (отлынивать). К тому же не все рабочие задания могут быть качественно осуществлены в рассредоточенной самоуправляемой среде. Существует множество видов заданий, выполнение которых значительно выигрывает от тесных взаимодействий в группе исполнителей, собранных вместе в одной комнате, или от синергетического эффекта интенсивно сотрудничающих групп (например, применение методов «мозгового штурма»). В некоторых видах обслуживания клиентов или деятельности в сфере продаж важную роль играет корпоративная культура и внутренние мотивации, которые наилучшим образом генерируются лидерами и менеджерами при личном контакте с исполнителями. Существует также мнение, что немалая доля чиновничьей работы может быть хорошо выполнена только под интенсивным контролем.

Таким образом, телеработа дает индивиду следующие преимущества: снижение времени и затрат на транспорт;  возможность работы в привычной домашней обстановке; оптимизация распределения времени между работой, досугом и общением с семьей; новые перспективы для участия в общественной жизни; возможность сохранения навыков и квалификации (можно не оставлять работу в период, когда нужно ухаживать за ребенком или близкими); гибкий график труда (свобода начинать и заканчивать работу в наилучшее время для продуктивной деятельности). Индивиды, которые изучают и используют преимущества Интернет-экономических отношений, получают новые возможности, обусловленные более широкой сетью полезных связей и контактов, лучшим доступом к полезной информации.

Одно из следствий технического и социального прогресса – возможность для многих людей жить так, как раньше жили лишь немногие, а свобода перемещений и свобода выбора места трудовой деятельности, которые дает телеработа, входят в эти преимущества. Телеработа предоставляет новые возможности как горожанам, так и людям, живущим в сельской местности. Например, работники, которые раньше переезжали из Европы в Америку, поскольку требовалось их присутствие в американской «штаб-квартире», сегодня могут жить в любом месте, имеющем доступ к Интернет-технологиям.

Однако, телеработа на дому является неприменимой для тех, кто не имеет высокой личной мотивации и не является достаточно самостоятельным, кому необходим постоянный внешний контроль. Похожая ситуация, когда молодые люди впервые начинают работать и им на первых порах может требоваться общение с коллективом для более быстрого приобретения необходимого опыта. Для некоторых людей необходимость «ходить на работу» является важной частью их жизни, а «место работы» - возможностью обзавестись друзьями и совершенствовать свои социальные навыки и контакты.

С.И. Паринов и Т.И. Яковлева выделяют следующие социально-экономические выгоды общества от массового применения различных видов телеработы[36]:

а) снижение остроты транспортной проблемы, общих передвижений и связанных с этим загрязнений окружающей среды. Телерабочие обеспечивают существенное уменьшение общего автомобильного трафика. В Калифорнии и некоторых других штатах США существуют законодательные и финансовые программы стимулирования телеработы как части кампании против загрязнения окружающей среды;

б) дополнительные возможности для работы и занятости. Потенциально телеработа может позволить людям в районах с высокой безработицей получить доступ к возможностям трудоустройства, которые возникают в любом регионе мира;

в) доступ к работе людям с ограниченными возможностями или находящимся в заключении, которым телеработа может дать шанс работать, обучаться, общаться и самореализовываться. Это люди, имеющие специфические проблемы, например, ограничения по здоровью, не позволяющие им передвигаться или иметь нормальный рабочий день; одинокие родители, которые не имеют возможность оставить ребенка; люди, ухаживающие за пожилыми или больными родственниками.

С развитием Интернет-экономики изменяется также содержание отношений рыночной конкуренции. По словам Дж. Б. Де Лонга и А.М.Фрумкина, «современные технологии начинают подрывать свойства, которые делают «невидимую руку» рыночной системы  эффективным средством для организации производства и распределения продукции»[37]. С одной стороны, свободная организация Интернет-экономики отвечает всем признакам совершенной конкуренции. С другой стороны, ряд авторов указывает на то, что отношения управления, координации и распределения ресурсов в Интернет-экономике могут быть построены лучше, нежели в рыночных и иерархических структурах. По мнению Д.М. Подольны и К.Л. Пейдж, сетевые формы отличаются от рыночных созданием лучших коммуникаций, чем это может сделать рынок, сетевые формы организации обеспечивают лучшую координацию перед лицом изменений, значимость которых не может быть полностью передана или осознана через ценовые сигналы. Кроме того, сетевые структуры выигрывают у иерархических за счет того, что их границы более подвижны и легко управляемы, чем границы иерархий, а значит, более быстрой является реакция на внешние изменения[38].

Считается, что главными отличиями Интернет-экономических отношений от рыночных и иерархических являются: а) длительность связей между агентами, б) регламентация данных связей самими агентами без участия вышестоящей власти. Соответственно, в рыночных отношениях присутствует пункт «б», но отсутствует первый пункт, т.к. рыночные взаимодействия в чистом виде основаны на эпизодических связях, создаваемых для целей обмена и заканчивающихся сразу после осуществления трансакции.                       В иерархических структурах связи могут длиться дольше, чем на рынке, но они регламентируются вышестоящей властью.

Таким образом, складывается представление, что начинающаяся экспансия Интернет-экономических отношений будет разрушать рыночные регуляторы и вытеснять иерархических способы управления из внутренней среды организаций. Ряд авторов, перефразировав знаменитый полемический вопрос Р. Коуза из его теории фирмы («Зачем нужен рынок, если есть фирма?»), предложили новый вариант: «если сетевая форма управления может давать лучшее обучение, расширенную легитимность и престиж, лучший контроль над внешней средой и лучшие экономические результаты, почему сохраняются рынки и иерархические структуры?»[39].

Не секрет, что рассматриваемые нами сетевые формы управления всегда существовали в экономике, правда, до сегодняшнего дня они занимали менее значительное место. По мнению С.И. Паринова и Т.И.Яковлевой, Интернет-технологии создают в экономике среду жизнедеятельности аналогичную той, что существует в малой группе или общине, все члены которой знают друг друга и имеют между собой прямые контакты. Известно, что общинная экономическая среда позволяет устанавливать длительные прямые связи «всех со всеми», при этом вмешательство в их регулирование общинных властей может быть минимальным[40].

Далее С.И. Паринов и Т.И. Яковлева отмечают, что рыночные и иерархические формы взаимодействия возникли в ответ на неспособность общинной (сетевой) формы управления обеспечить эффективное обслуживание системы разделения труда, когда оно стало выходить за рамки общины. Причина данного явления – ограниченные возможности средств коммуникаций и систем обмена информацией того времени, которые не обеспечивали более широкому кругу людей тот уровень обмена информацией, который необходим для нормальной работы общинной экономики. По мнению указанных авторов, с развитием средств обмена информацией границы зоны, где могут применяться общинные и/или иерархические формы управления, расширяются. «Если допустить, - пишут они, - что размеры экономического пространства постоянны, то расширение общинной и иерархической зон приводит к сокращению зоны рыночной формы управления. Другими словами, развитие Интернет-технологий и расширение сетевой экономики в первую очередь вытесняет рыночные формы управления из экономики». И далее: «с точки зрения… особенностей общинной формы в сравнении с рыночной и иерархическими формами управления термин «сетевая экономика» мог бы быть заменен на «общинная экономика»[41].

Мы не согласны с подобными выводами. На наш взгляд, развитие Интернет-экономических отношений вряд ли способно вытеснить традиционные рыночные связи. Прежде всего, потому, что сохраняется обширный сектор реального производства, функционирующий на основе ограниченных материальных и трудовых ресурсов, продукт которого, по крайней мере, в обозримом будущем будет иметь товарную форму. Поэтому обмен между ним и Инетернет-экономикой будет носить товарно-денежный характер. По нашему мнению, можно говорить не вытеснении рыночных форм сетевыми, а о новом качестве экономики постиндустриального общества, представляющем собой органическое единство товарных и нетоварных форм, рыночной и Интернет-экономики.

Таким образом, ответ на вопрос  Д.М. Подольны и К.Л. Пейдж может быть следующим: в новой экономической системе будут органически сочетаться рыночные, сетевые и иерархические формы организации и управления, на основе синергетического взаимодействия которых постиндустриальная экономика сможет доказать свою эффективность и получит действенные стимулы экономического роста. Конечно, подобного эффекта можно добиться только при условии бесконфликтного разрешения множества противоречий, речь о которых пойдет в следующем параграфе.

 

1.3. Противоречия Интернет-экономики

 

Для российской экономики на этапе становления информационного общества принципиально важным является определение стратегического вектора развития. И.С. Жадаев предлагает рассматривать развитие информационной экономики в виде своеобразного дерева процессов, каждый узел которого есть формирование определенного противоречия[42]. Путем разрешения на каждом уровне конкретного противоречия выбирается путь дальнейшего развития; если данное противоречие игнорируется, то автоматически выбирается альтернативный путь развития и противоречие будет разрешено позднее или произойдет его обострение. На формирование такой системы противоречий, по мнению И.С. Жадаева, оказывают влияние три группы условий: 1) условия, связанные с развитием новой информационной экономики, 2) условия, связанные с функционированием сложившейся экономической системы, 3) условия, связанные с неопределенностью и рисками.

На этапе становления информационной экономики происходит увеличение роли информации как фактора производства, что является причиной структурных изменений в национальной экономике. Запускается сложный механизм причинно-следственных связей, в результате действия которого противоречия экономической, социальной, технологической и прочих сфер, которые находились в состоянии гармонии на индустриальном этапе развития, переходят в состояние дисгармонии или конфликта.

Противоречия информационной экономики наиболее полно представлены у отечественных «неомарксистов» (А.В. Бузгалин, А.И.Колганов). В их концепции глобализация означает становление отношений отчуждения не от материального, овеществленного богатства, а интеллектуально-духовного, что коренным образом отличает глобальный вид отчуждения от отчуждения капиталистического типа. По существу, в схеме этих авторов речь идет об исторически новом способе производства, в рамках которого функционирует информационный капитал, то есть капитал за пределами капиталистического способа производства[43]. Возникает объективное противоречие между безграничностью интеллектуальных ресурсов и искусственным их ограничением в глобальной сети.

Как один из фундаментальных ресурсов экономической системы, информация имеет двойственную природу. С одной стороны, она выступает как общественное благо, потребляемое всеми членами общества, а с другой – как товар, распределение которого между хозяйствующими субъектами неравномерно, что порождает ее внутреннее противоречие, проявляющееся в том, что, будучи элементом рыночного механизма, она становится источником приобретения монопольной власти.

Таким образом, на наш взгляд, основным противоречием  Интернет-экономики противоречие между нетоварным содержанием и товарно-денежной формой информационного продукта, распространяемого посредством глобальной сети Интернет.

Разрешение подобного противоречия может происходить двумя способами:

1)     Приведением в соответствие формы и содержания, т.е. путем безвозмездного размещения информационных ресурсов в сети Интернет.

2)     Путем продажи информационных продуктов, принимающих товарную форму и справедливого ценообразования на основе гармоничного сочетания формы и содержания (см. параграф 2.2).

3)     Путем искусственного ограничения или искажения информации на основе создания информационной монополии в интересах отдельных субъектов хозяйствования и государства.

В этом случае происходит деформация нетоварного содержания информационного продукта. Вот как пишет об этом А.В.Бузгалин: «Бытие мира культуры в конце ХХ века (в рамках господства экономической необходимости) приобретает специфические превратные формы. Одна из них – бытие культурных ценностей как информационных продуктов, или еще хуже – как информационных товаров. В этих условиях информация как продукт, товар, рассматриваемая с социально-экономической точки зрения, становится феноменом, которая напоминает «овещненную» (от слова вещь), превратную форму культурной ценности. Культурные ценности в данном случае переносятся из сферы сотворчества и аксиологии в плоскость меркантильную и утилитарную: они становятся предметом материального  производства и утилитарного  потребления, трансакций и т.п.»[44].

         Искажение информации происходит под влиянием когнитивных, экономических и политических факторов. Когнитивные факторы связаны с ограниченностью познавательных способностей агента; экономические – объясняются сложностью определения цены информации и высокими затратами на ее приобретение; политические – доступом к административному ресурсу, близостью некоторых хозяйствующих субъектов к органам власти. Данные факторы приводят к деформации содержания Интернет-продукта на основе получения информационного преимущества: внеэкономическая монополия  на обладание информацией и индивидуальная способность некоторых индивидов лучше и быстрее других осознать и оценить необходимую информацию с необходимостью ведет к возникновению товарно-денежных отношений в Интернет-экономике.

         Кроме того, происходит взаимодействие сферы Интернет с реальным сектором экономики, который базируется на ограниченных производственных ресурсах, товарно-денежных отношениях и индуцирует подобные отношения и в Интернет-экономике. В связи с этим возникают сложные взаимодействия, неоднозначной является и проблема ценности (стоимости) информационного продукта (подробно мы рассмотрим ее во второй главе).

Таким образом, наряду с основным можно выделить несколько производных противоречий Интернет-экономики (см. табл. 3).

1. Противоречие отношений собственности: между общей собственностью (свободным доступом) к потенциально неограниченным Интернет-продуктам и частной собственностью (исключительным доступом) к монопольно ограниченным Интернет-ресурсам.

 

 

Таблица 3

Противоречия Интернет-экономики

 

Примечание: таблица составлена авторами.

 

Разрешение данного противоречия может быть достигнуто на основе разработки и применения действенного законодательства по защите интеллектуальной собственности и авторских прав, отражающего органическое взаимодействие товарной и нетоварной форм Интернет-продукта.[45] Некоторые подходы к этой проблеме рассмотрены нами в предыдущем параграфе и будут затронуты во второй главе.

2. Противоречие отношений конкуренции: между свободной неценовой конкуренцией на неограниченные Интернет-продукты (за наилучшее место и время размещения, название сайта и т.п.) и  несовершенной конкуренцией, использующей ценовую дискриминацию на монопольно ограниченные Интернет-ресурсы. А.В. Бузгалин отмечает, что «на место свободного всеобщего доступа к культурным ценностям (к которым он относит и информацию – прим. авт.) приходит система платности и жесткого контроля над доступом к информации, частная собственность на интеллектуальные продукты и многие другие феномены, создающие огромные препятствия и трудности для свободной жизнедеятельности культуры. Такого рода барьеры «съедают» большое количество ресурсов, требуют создания сложной системы институтов и высоких трансакционных издержек, необходимых для охраны крайне трудно фиксируемых прав частной собственности на информационные продукты»[46]. Подобная деформация отношений свободной конкуренции, по нашему мнению, способствует укреплению власти корпораций и бюрократических государств и негативно отражается на развитии творческих способностей индивида и человечества в целом.

3. Структурные противоречия формирующегося информационного и господствующих традиционных технико-экономических укладов. Характеристики исходной экономики накладывают сильный отпечаток на реализацию процесса формирования Интернет-экономики. Предпосылкой развития информационной экономики всегда являлось сокращение доступности природных ресурсов. Игнорирование этого факта российскими реформаторами приводит к возникновению противоречия между необходимостью ресурсных ограничений и существующими ресурсными возможностями экономики России.

Российская экономика многоукладна, причем значительна доля    3-го и 4-го технологических укладов, что едва ли совместимо со стратегической целью развития информационной экономики и создает условия для формирования структурных противоречий в процессе становления информационной экономики в России. Оптимальная структурная политика должна предусматривать своевременное  и плавное замещение устаревшего технологического уклада новым, что требует  заблаговременного перераспределения ресурсов для развития производства нового технологического уклада и реконструкции  традиционных технологических совокупностей. Длительное сохранение неэффективной технологической структуры ведет к накоплению диспропорций, обусловленных как медленным становлением нового технологического уклада, так и расширением доминировавших ранее технико-экономических укладов.

Диспропорциями, замедляющими темпы развития, являются перепроизводство морально и технологически устаревших продуктов при остром дефиците новых; хроническая нехватка энергетических ресурсов;  высокая цена и низкое качество продукции зарождающегося технологического уклада; нерациональная отраслевая структура. Межукладные взаимодействия вызывают потери, так как устаревшие производства неспособны усваивать преимущества смежных с ними новых технологий. Каждый технологический уклад способен отторгать элементы других технологических укладов. Подобного рода «упругость» технологического уклада, его сопротивляемость внешним воздействиям известна в мировой практике и проверена опытом экономического развития (примером может служить т.н. «голландская болезнь»).

Период информационно-технологических циклов в условиях развития информационной экономики становится намного меньше периода иных экономических циклов, что приводит к возникновению противоречий между трендами и последствиями развития экономических и информационно-технологических укладов. При распространении сетевой модели развития и взаимодействия между субъектами информационной экономики высока вероятность возникновения противоречий между преобладающими моделями сетевого взаимодействия (линейной, иерархической, матричной, нелинейной) и возникающими сетевыми моделями и их базовыми характеристиками (глобальные – локальные, большое число связей – малое число связей, статичность – динамичность) [47].

4. Противоречие между виртуальной по сути Интернет-экономикой и реальным сектором. Сегодня весьма модной темой для обсуждения является следующая: кто получит львиную долю прибыли от «интернетизации экономики» - Интернет-компании или предприятия реального сектора.

В конце 90-х годов прошлого века любая Интернет-компания, стоило ей появиться на рынке с новой идеей, вызывала ажиотаж среди аналитиков и игроков на бирже. Венчурные компании выбрасывали сотни миллионов долларов на бизнес-планы, больше напоминавшие бредовые фантазии. Средства массовой информации вовсю трубили о небывало высоком курсе акций, уверяя, что это еще не предел. Как метко выразился Алан Гринспен, руководитель Федеральной резервной системы США, это было время «безрассудного воодушевления». На подобные настроения не особенно повлияло даже обвальное снижение курса акций Интернет-компаний, случившееся в 2000 году, носившее, впрочем, краткосрочный характер.

Безусловно, нетрудно провести некие аналогии между современной ситуацией и классическими финансовыми пирамидами (WWW – как перевернутое MMM). По мнению Р. Косячкова, пирамида Интернет «построена не столько в финансовой сфере, сколько в сфере человеческих оценок, предположений и предпочтений. Пирамида Интернет - это Пирамида Ожиданий, когда одни благоприятные прогнозы влекут за собой еще более благоприятные, а неудачи отдельных компаний на Интернет-рынке тут же находят рациональное объяснение, не затрагивающее святыню: «Интернет как лучшее место для вложения ваших денег!». И вовлекаются в этот круг все новые и новые участники. Правда, отрезвление уже наступает. Не ясен только один вопрос: будет ли эта пирамида мирно разобрана ее же строителями без особых потрясений для рынка, или же она просто рухнет в одночасье, погребя под своими обломками тысячи и тысячи неудачливых игроков?»[48].

В социальном плане данное противоречие выражается в том, что человек, общаясь с другими людьми посредством виртуальной сети, теряет способность к свободному межличностному общению, угасают традиционные способы коммуникации, ослабевают персональные связи между индивидами. Возникает явление массового «бегства от реальности», особенно среди молодежи и подрастающего поколения. Происходит вытеснение традиционных групповых связей виртуальными информационными связями, реальных отношений – виртуальными, что сопряжено с развитием взаимного отчуждения между людьми и хозяйствующими субъектами.

5. Противоречие между демократичным по сути пространством и структурой Интернет и иерархическими структурами государства и некоторых компаний, стремящихся к монопольному созданию, распространению и использованию информационных продуктов.

Привычная модель государства начинает постепенно меняться. С возникновением и развитием Интернет появляется возможность оперативного доступа практически неограниченного количества людей к огромному объему информации. Каждый гражданин, активно использующий Интернет, может при минимальных издержках обратиться к неограниченной по составу аудитории. Появляются концепции «теледемократии», «кибердемократии» и «электронного правительства», т.е. создания онлайновых общественных пространств для обеспечения взаимодействия между гражданами и правительственными органами. Можно сказать, что идеи создания полноценного гражданского общества благодаря современным технологиям находят необходимую материальную базу, причем процесс «электронной демократизации» переходит национальные границы и становится всеобъемлющим.

По мере реализации этих идей на практике возникает множество проблем, связанных с нежеланием административно-чиновничьего аппарата делиться частью своих функций, а также допускать граждан к информации, являющейся средством обеспечения административной (статусной) ренты (в первую очередь, посредством коррупции).

6. Противоречие свободного доступа к ресурсам Интернет и информационной безопасности, связанной с защитой коммерческой и конфиденциальной информации.

Интернет стал частью цивилизации, одним из главных факторов ее глобальности, многообразия, символом свободы слова, ниспровергателем границ и комплексов, своеобразной выставкой или витриной современного мира. Но кроме «витринной» функции, Интернет стал практическим инструментом во многих областях жизни (образование, коммерция, финансовые услуги, научный обмен и т.д.). На стыке двух этих функций, которые естественным образом противоречат друг другу, возникает принципиальная проблема, поскольку функция витрины основана на безграничной свободе, так сказать, «плодотворном хаосе», тогда как практическая функция требует системы и ограничений. По мнению А.С. Агаджанян и О.С. Агаджанян, таково одно из главных противоречий Интернет[49].

Всемирная коммуникационная система создает потенциальную возможность для вмешательства во внутренние дела государства, проникновения в закрытые до этого сферы и области, связанные с государственными интересами и национальной безопасностью. Стало возможным хищение информации, тайный мониторинг сети, взлом и поражение работы, например, банковских и других коммерческих сетей.

На современном этапе проявления данного противоречия становится все более ощутимыми. С одной стороны, обострилась проблема информационной безопасности, которая касается как уровня государственных секретов, так и степени «прозрачности» бизнеса, безопасности банковских сетей, непроницаемости платежных систем, сохранения коммерческой тайны и много другого. В ответ на мощную ограничительную волну и бурный рост целой индустрии сетевой безопасности началось столь же бурное сопротивление - от активного либерального протеста в масс-медиа (дискуссии о контроле за информацией со стороны провайдеров, Министерства внутренних дел и ФАПСИ) до кустарного, доморощенного, а иногда и гениального мошенничества хакеров.

7. Противоречие, описываемое в институциональной теории как проблема принципала и агента: между интересами работодателя и личными интересами работника, рабочим временем и использованием Интернет в рабочее время в личных целях (электронной почты, ICQ, просмотр порно-сайтов, сетевые игры, загрузка мультимедиа)[50].

С развитием Интернет-экономических отношений происходит обострение институциональной проблемы взаимодействия принципала и агента по причине удаленности руководителя и исполнителя. Более того, возможны ситуации, когда за многие годы сотрудничества данные субъекты вообще могут ни разу не встретиться. В этом случае многократно возрастает опасность оппортунистического поведения агента. Это объясняется тем, что единицей взаимодействия в Интернет-экономике зачастую является не сам агент как физическое лицо, а его виртуальная модель, которая может значительно отличаться от оригинала (хорошо известно, что нередко люди, общаясь в Интернет, представляются лицами противоположного пола). Таким образом, скрытое за виртуальной маской лицо может преследовать заведомо иные цели, что значительно повышает риск мошенничества, подлога, растраты, нецелевого использования средств принципала и нанесения ущерба его репутации.

Подобная ситуация может возникнуть не только между руководителем и подчиненным, но также между заказчиком и подрядчиком, получателем и поставщиком, должником и кредитором, т.е. между любыми субъектами Интернет-экономики. В этом случае их взаимодействие можно отразить с помощью других институциональных моделей: таких как «проблема безбилетника» или «дилемма заключенных».

8. Противоречие информационного пресыщения: между огромным объемом ненужного (а иногда и опасного) информационного мусора и недостатком актуальной деловой и коммерческой информации. В последние годы отмечается лавинообразное нарастание этого мусора, который получил наименование «спам». Так, многим пользователям Интернет известно, что в любом электронном почтовом ящике 97 – 99% составляет спам (в основном это рекламные рассылки, а нередко и вирусы).

По мнению Г.А. Саймона, информация является несомненным благом лишь в мире, где ее мало, а в условиях, когда предлагается огромное количество разнообразной информации, она зачастую начинает играть отрицательную роль, отвлекая нас от существенного. Действительным благом, редким ресурсом становится не информация, а внимание (attention)[51]. Американский экономист К. Келли выражает эту мысль более ярко: «У человека есть всего лишь 24 часа в день, чтобы распределить свое внимание между миллионами инновационных явлений и возможностей, обрушиваемых на него экономикой»[52]. Возникает явление, получившее название информационного шума – ситуация, когда затрудняется принятие рационального решения вследствие стремительного увеличения объема избыточной, неточной информации, что снижает потенциальный рост эффективности производства[53]. Проблемой становится уже не факт получения информации, а возможность ее качественной обработки.

Один из способов разрешения некоторых противоречий Интернет продемонстрировал Китай, который является одной из самых одиозных стран мира по степени и формам вмешательства государства в эту сферу. С 1 августа 2002г. вступил в силу закон, цель которого - оградить граждан от нежелательного (прежде всего в политическом смысле) контента. Вводится институт государственной Интернет-цензуры. Но что еще более интересно – вводится и институт «автоцензуры». Теперь Интернет-провайдеры сами должны заниматься цензурным редактированием размещаемых на веб-страницах материалов[54]. По нашему мнению, принятие подобных законов не является панацеей, а скорее станет тормозом как в развитии Интернет-экономики, так и в становлении демократических институтов гражданского общества.

9. Противоречие между автономностью и внутрисетевым характером взаимодействия экономических агентов проявляется в следующем: информационная экономика, с одной стороны, ориентирована на создание открытых систем, но, с другой стороны, ее развитие приводит к созданию самодостаточных замкнутых систем. Подобная ситуация может возникнуть, когда несколько экономических контрагентов замыкаются в группу «по интересам» и не способны больше (не могут или не хотят) реагировать на изменения внешней среды. Обычно это происходит, когда все они являются звеньями единой хозяйственной цепочки, начиная от создания и кончая реализацией продукта. Такая «кооперация» нередко ведет к возникновению монопольных тенденций и торможению научно-технического прогресса (например, корпорация «Microsoft» – операционная система «Windows» - производители компьютеров – потребители).

10. Как одну из форм проявления противоречий Интернет-экономики можно рассматривать так называемые «институциональные ловушки», т. е. неэффективные, но устойчивые нормы, приобретающие самоподдерживающий характер. Большое внимание этому вопросу уделено в работе американских экономистов К. Шапиро и X. Вэриана[55]. Они приводят примеры которые весьма наглядно иллюстрируют подобные эффекты. Так, компании, обладающие крупными базами данных, оказываются «попавшими в ловушку» своих операционных систем и компьютеров. Например, американская компания «Computer Associates», производящая программное обеспечение, оказалась «в ловушке» на системном уровне, т.е. в зависимости от системы «IBM», которую она использует. К. Шапиро и X. Вэриан выделяют пять основных причин возникновения «эффектов ловушки» [56]:

1) существующие контракты и соглашения (потребители часто оказываются «пойманными» в сети ранее заключенных контрактов, расторжение которых связано с дополнительными издержками);

2) обучение (иногда потребителю бывает сложно переучиться для работы с другим сетевым благом: например, обучение работе с операционной системой Windows или Macintosh требует времени и увеличивает трансакционные издержки перехода с одной системы на другую);

3) конверсия информации (программное обеспечение генерирует файлы, которые сохраняются в определенном цифровом формате, а переход на новое программное оборудование требует конверсии);

4) издержки подключения (подключение к системе Интернет, к мобильной телефонной связи и т. п. сопряжено с определенными затратами);

5) издержки потери лояльности (переход на новые блага может лишить потребителя скидок и преференций, предоставляемых ему в отношении ранее потребляемого блага).

«Эффекты ловушки» в итоге приводят к тому, что процесс технического развития на глобальном уровне идет не так линейно, как можно было бы предположить. Таким образом, возникает «эффект зависимости от предшествующего пути развития», который тормозит внедрение современных технологических достижений в жизнь.

11. Противоречия глобализации Интернет-экономических отношений. По мнению М. Кастельса, «глобальная экономика… это экономика, способная работать как единая система в режиме реального времени и в масштабе всей планеты»[57]. Глобализация зачастую приводит к такой «рационализации», которую американский социолог Дж. Ритцер назвал «макдональдизацией» общества, т.е. процессом, «в ходе которого принципы работы ресторанов быстрого обслуживания начинают определять функционирование все большего числа сегментов американского общества и остального мира»[58].

Можно ожидать, что в ближайшем будущем для основной массы населения в странах с доминирующей сетевой экономикой жизнь станет дешевле и будет давать больше возможностей для самореализации людей. С другой стороны, конкуренция станет жестче и потребует дополнительных усилий для освоения новых принципов выживания в информационной экономике. Отставшие в информационном развитии страны рискуют попасть в отношения своеобразной интеллектуальной зависимости от более развитых государств. Следует также ожидать появления нового фактора социально-экономического неравенства: те, кто имеют лучший доступ к сети и лучше адаптированы к ее особенностям, будут иметь преимущества над остальными государствами (рис. 2).

Рис. 2. Население страны и число активных пользователей Интернет в 2003 г.[59]

 

В 2003 г. наибольшее количество активных пользователей Интернет зарегистрировано в Канаде. В этой стране 71% взрослого населения выходило в сеть не реже раза в месяц. В пятерку мировых лидеров по этому показателю также вошли Южная Корея (70%), США (68%), Япония (65%) и Германия (60%). В России Интернетом пользовались 10% городского населения. Необходимо учесть, что число активных пользователей в России составляет 34,9% от общего числа пользователей[60].

В связи с этим наблюдается кризис модели «догоняющего развития», которая становится внутренне противоречивой и не способной вывести развивающиеся страны из-под информационного давления крупных промышленно развитых стран. Эта концепция, возникшая в 60-е годы XX в., не работает в эпоху информационного общества: развитие постиндустриального общества снижает степень ресурсной привязки западных стран и переориентирует торговые и экономические потоки от «третьего мира» в сторону друг друга, что приводит к обособленности развитых стран от развивающихся. Страны, остающиеся на доиндустриальной и даже на индустриальной фазе развития, отстают от постиндустриальных стран, причем это отставание нарастает с течением времени.

С другой стороны, развивающиеся страны могут копировать уже существующие технологии, а не создавать свои собственные. Появился даже термин, описывающий это явление, который на русский язык можно перевести как «преимущество отставания»[61]. Развивающиеся страны могут обеспечить себе более высокие темпы экономического роста в результате импорта технологий без осуществления дорогостоящих вложений в разработки в рамках национальной экономики. Хотя эмпирические данные опровергают наличие «преимущества отставания» из-за увеличивающегося разрыва в доходах между развитыми и развивающимися странами, тем не менее в случае, когда технология интенсивна по тому ресурсу, который находится в относительном преимуществе в конкретной развивающейся стране, данная развивающаяся страна может использовать такую технологию. Типичными примерами подобной ситуации являются Израиль и Индия. Речь идет о развитии индустрии программного обеспечения в условиях невысокой стоимости квалифицированного труда и низких капитальных затрат при открытии нового бизнеса.

Общий уровень распространения информационных технологий в России ниже, чем в развитых странах. Развитие Интернет носит в России неравномерный характер как в географическом, так и в социально-демографическом плане, что порождает межрегиональные и социальные противоречия становления Интернет-экономики.

Нарастание указанных противоречий приводит к криминализации Интернет-экономики. В самом деле, стремление крупнейших Интернет-корпораций к монополии и ограничению ценной общедоступной информации, циркулирующей в глобальной сети, провоцирует возможность нелегального отъема и последующей перепродажи ограниченных Интернет-продуктов, а также различные проявления девиантного поведения (например, «бесплатная» рассылка компьютерных вирусов). Подобные действия носят различные названия: «компьютерные преступления», «коммуникационные преступления», «кибербандитизм». Преступников именуют «хакеры», «кракеры», «киберпанки», «бандиты на информационных супермагистралях». С другой стороны, эти явления можно рассматривать как своеобразную форму проявления социального протеста против усиления монополистических тенденций на информационном рынке.

По данным Министерства внутренних дел РФ, в 2005 г. были выявлены следующие виды противоправных действий: распространение компьютерных вирусов – 83%, злоупотребление сотрудниками компании доступом к Интернет – 69%, неавторизованный доступ со стороны сотрудников компании – 40%, мошенничество при передаче данных средствами телекоммуникаций – 27%, кража внутренней информации – 21%, несанкционированное проникновение в систему – 20%[62].

Анализ известных случаев преступлений в сфере компьютерной информации позволяет предложить следующую систему их классификации.

1) Неправомерное завладение информацией как товаром. Это наиболее распространенный вид преступных, но не считающихся таковыми в современном российском обществе деяний, который заключается в копировании программ для ЭВМ или целой информационной системы (банка данных, электронного архива и т.п.) без согласия (разрешения) владельца или собственника. Данный вид деяний очень широко распространен в нашей стране как практически единственная малозатратная форма получения современного программного обеспечения.

2) Неправомерное завладение информацией как идеей, алгоритмом (методом преобразования информации). Данный вид правонарушений заключается в ознакомлении с использующейся методикой расчета либо оценки каких-либо показателей, алгоритмом принятия решений в экспертной системе или другой автоматизированной системе принятия решений. Подобные действия представляют собой одну из форм промышленного шпионажа, когда крупные фирмы организуют специальные разведывательные операции, проводимые в течение значительного промежутка времени по единому замыслу с привлечением многих исполнителей и направленные на добывание промышленных секретов своих конкурентов.

3) Неправомерная модификация информации как товара. Данный вид деятельности, так же как и неправомерное завладение информацией как товаром, является наиболее распространенным преступлением. Многие фирмы – производители программного обеспечения, стараясь защитить себя от компьютерного пиратства, разрабатывают и используют различные методы защиты от копирования и анализа своих разработок. Однако экономические условия, в которых функционирует наша экономика, а также принципиальная невозможность создания абсолютных средств защиты информации приводят к тому, что в программное обеспечение или базу данных, полученную однажды законным (или «полузаконным») путем, вносится модификация, позволяющая делать неограниченное количество копий и использовать полезные свойства информации как товара без каких-либо ограничений, наложенных разработчиком.

4) Неправомерная модификация информации как идеи, алгоритма. Данный вид преступного деяния встречается гораздо реже и заключается не только в получении какого-либо программного обеспечения, но и включает его обязательный предварительный анализ. Примером такого рода действий могут служить преступления в банковской сфере, когда в алгоритмы выполнения действий с записями на счетах, взимания процентов и пр. вносились незапланированные модификации, при которых с каждой операции на заранее подготовленный счет делались отчисления.

5) Разрушение (уничтожение) информации как товара. Деяние заключается в том, что законный владелец информации не может воспользоваться программным обеспечением или базой данных как товаром, его полезными свойствами.

6) Распространение по телекоммуникационным каналам информационно-вычислительных сетей информации, наносящей ущерб государству, обществу и личности.

7) Разработка и распространение компьютерных вирусов. Этот вид деяний является очень распространенным в настоящее время и может соперничать по количеству зарегистрированных фактов разве что только с неправомерным завладением информацией как товаром.

8) Действия, направленные на создание препятствий пользования информацией законным пользователям: неправомерное использование ресурсов автоматизированных систем (памяти, Интернет-трафика и т.п.); информационное «подавление» узлов телекоммуникационных систем (создание потока ложных вызовов, т.н. DOS–атаки и т.п.).

Подведем некоторые итоги первой главы. Имеются две точки зрения на развитие «Интернет-экономики»:  пессимистическая и оптимистическая. Тем не менее, представляется, что обе эти точки зрения имеют право на существование: пессимистическая отражает ситуацию на краткосрочную и, быть может, среднесрочную перспективу, а оптимистическая – на долгосрочную. По некоторым оценкам, в результате наблюдаемых в настоящее время высоких темпов развития глобальной информационной сети в  ближайшие 10 лет почти 90% бизнес-организаций в экономически развитых странах будут использовать в своей деятельности Интернет-технологии и сетевые формы управления[63]. Следовательно, в той или иной степени все они станут участниками Интернет-экономики.

Из рассмотренных примеров инноваций для функционирования общеэкономических структур и институтов видно, что Интернет-технологии дают им новые возможности для развития. По своей природе эти изменения будут иметь децентрализованный и конкурентный характер.

Развитие Интернет-экономики выглядит как неизбежность, поскольку в своей институциональной нише она выглядит более эффективной, чем другие известные формы хозяйствования. При этом возможные противоречия и социальные потери в процессе ее расширения можно предвидеть и попытаться предотвратить за счет дальнейшего изучения ее свойств и моделирования возможных последствий. Задача исследователей – проработать детали механизма функционирования Интернет-экономики на базе традиционной и новой методологической парадигмы в целях широкого практического использования этой формы в обустройстве будущего экономического социума.

 

 

 

 

ГЛАВА II

МИКРОЭКОНОМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ИНТЕРНЕТ-ЭКОНОМИКИ

 

2.1. Сущность Интернет-товара

 

Исследование Интернет-экономики на микроуровне целесообразно начать с рассмотрения элементарной единицы обмена, а именно – Интернет-товара. По нашему мнению, феномен Интернет-товара складывается из двух слагаемых. Во-первых, - это Интернет-услуга, а, во-вторых, – Интернет-продукт.

Что касается Интернет-услуги (предоставление провайдером доступа в сеть), то она имеет все признаки традиционного товара и является ограниченным ресурсом как в пространстве (точки доступа), так и во времени (временной трафик). Поэтому к Интернет-услуге могут быть применимы многие постулаты теории предельной полезности и трудовой теории стоимости в части формирования рыночной цены, спроса и предложения.

Иное дело – Интернет-продукт. Под ним мы понимаем, прежде всего, продукт интеллектуальной, творческой деятельности человека, но не любой, а лишь тот который может быть передан по сети Интернет. Так, книга как материальный объект не может быть передана по сетевым электронным каналам, но как информационный набор знаков и символов может быть транслирована любому пользователю сети. Интернет-продукт имеет информационную основу, но отличается от просто информации, понятие которой значительно шире, т.к. она может быть получена из различных источников (из книг, СМИ, путем личного наблюдения и т.п.). Интернет-продукт представляет собой компьютерную информацию, передаваемую от одной базовой станции к другой посредством глобальной сети Интернет.

Интернет-продукт имеет специфические признаки и свойства, отличные от подобных характеристик традиционного товара. Признаки Интернет-продукта зависят от специфических ресурсов, необходимых для его создания, – информации и знаний, рождающих новые знания и информацию[64].

Таким образом, сформулируем основные отличительные признаки информационного Интернет-продукта:

- нематериальность,

- низкая цена носителя,

- неотчуждаемость от источника, в отличие от отчуждаемости носителя информации[65],

- неограниченность копирования и использования,

- экстерриториальность (получить необходимую информацию может каждый пользователь Интернет из любой точки планеты),

- изобилие и неоднозначность потребительских свойств[66],

- однократность покупки и неоднократность использования,

- почти вечная сохранность (при наличии исправных носителей),

- подверженность моральному износу (актуальная информация может быстро устаревать).

Таким образом, Интернет-продукт не всегда имеет товарную сущность. Разобраться в этом вопросе поможет рассмотрение основных свойств Интернет-продукта как товара: полезности и ценности (стоимости).

Полезность (потребительная стоимость) Интернет-продукта заключается в том, что он может быть использован как ресурс для создания других нематериальных (интеллектуальных, креативных) и материальных благ. Интернет-продукт также является важной составляющей функционирования биржевых и внебиржевых, товарных и финансовых рынков (например, валютного рынка и рынка ценных бумаг).  

Потребительские свойства Интернет-продукта – это не просто набор информационных источников (документов) в области решаемой проблемы. Это та сумма отобранных, переработанных и представленных в соответствующих видах и формах сведений, при использовании которых потребитель (предприниматель, инженер, менеджер, руководитель) с учетом его экономических, социальных, психологических возможностей и особенностей может с максимальным успехом решать стоящую перед ним проблему.

Следующим свойством Интернет-продукта как товара является ценность или стоимость. Мы уже упоминали о двойственности Интернет-продукта, его нетоварной сущности и товарной форме. Ценность или стоимость как раз характеризуют форму Интернет-продукта в условиях товарно-денежного обмена. При этом классические теории, такие как трудовая теория стоимости и теория предельной полезности в их изначальном виде не всегда позволяют обосновать пропорции товарообмена в Интернет-экономике.

По мнению А.В. Бузгалина, «проблема оплаты деятельности творца (информации – прим. авт.) неразрешима ни на основе принципа «по труду», ни на основе рынка…». И далее: «Для марксистской парадигмы существенно то, что рыночная экономика предполагает обмен эквивалентов при взаимном отчуждении результатов труда. Развитие мира культурных ценностей приводит к появлению странного феномена, когда вы можете получить в процессе взаимодействия, обмена деятельностью продукт труда своего контрагента, не теряя при этом своего продукта. Обмен такой ценностью или даже информационным продуктом (но не товаром!) приводит к тому, что вы как бы удваиваете, мультиплицируете результат, вступая в диалог со своим контрагентом или созданной им ценностью и не потребляя, не уничтожая при этом ни материальный носитель, ни саму ценность»[67].

В данном случая А.В. Бузгалин пишет о нетоварном содержании информационного продукта и считает, что «в этих условиях деньги утрачивают свое значение как универсальный всеобщий эквивалент, служащий для материального признания общественной необходимости труда»[68]. Однако, как мы видим, товарно-денежный обмен в Интернет-экономике все же имеет место. Это происходит потому, что наряду с ней сохраняется обширный сектор реального производства, использующий ограниченные материальные ресурсы для создания товаров. Кроме того, сама Интернет-экономика функционирует на основе ограниченных трудовых ресурсов – ресурсов творца, создателя актуальной информации. Этот действительно редкий ресурс является единственным создателем новой стоимости в информационной среде.

В последнее время появилось множество новых трактовок понятия «стоимость». Условно их можно разделить на  «энергетические» и «информационные» теории стоимости[69]. В обоих случаях делается попытка приписать стоимости свойства природы, связать стоимость либо с количеством энергии, либо с количеством информации.

Подобные взгляды не новы. Еще Д. Белл отмечал, что «с сокращением рабочего времени и с уменьшением роли производственного рабочего становится ясно, что знания и способы их практического применения замещают труд в качестве источника прибавочной стоимости. В этом смысле как труд и капитал были центральными переменными в индустриальном обществе, так информация и знания становятся решающими переменными постиндустриального общества»[70]. Другой исследователь информационной экономики Т. Сакайя писал: «Ныне мы вступаем в новый этап цивилизации, на котором движущей силой являются ценности, создаваемые знанием». И далее: «продукция,… подтверждающая доступность ее владельцу высших знаний, информации и мудрости, должна обладать тем, что я называю ценностью (или стоимостью), созданной знанием (knowledge value)»[71].

Ярким представителем информационной теории стоимости является К. Вальтух, который предлагает отождествлять «количество информации», овеществленное в продукте, со стоимостью этого продукта [72]. Информационная теория стоимости К. Вальтуха опирается на ряд фундаментальных утверждений:

1) стоимость, создаваемая определенным видом труда в единицу времени, растет вместе с квалификацией (качеством, сложностью) этого вида труда;

2) чем выше квалификация определенного вида труда, тем меньше людей, способных выполнять этот высококвалифицированный труд;

3) чем выше квалификация определенного вида труда, тем (как правило) выше уровень оплаты этого вида труда.

Труд высокой квалификации содержит элементы поиска, творчества и принятия решений. Это труд, сопряженный с обработкой больших объемов информации и генерацией новой информации. Именно поэтому «количество информации», т.е. «информационная стоимость», создаваемая высококвалифицированным трудом в единицу времени, будет больше, чем «количество информации», создаваемое менее квалифицированным трудом.

Отсюда следует, что именно высококвалифицированная часть общества создает максимальную стоимость за единицу времени. Труд ученого, писателя, изобретателя, архитектора, артиста, чиновника – именно этот труд, согласно К. Вальтуху, является наиболее производительным, то есть трудом, создающим в единицу времени максимальную стоимость. И наоборот труд, например, шахтера или работника конвейера на заводе, т.е. труд в основном исполнительский по определенному шаблону – такой труд, поскольку он почти не связан с генерацией новой информации, а является лишь ее тиражированием (записью через технологический процесс в структуру новых продуктов производства) - такой труд наименее производителен, то есть создает в единицу времени наименьшую стоимость. А поскольку чем выше квалификация, тем выше оплата, то отсюда следует, что класс наиболее высокооплачиваемых работников является наиболее производительной частью общества, которая создает львиную долю прибавочной стоимости.

Таким образом, министры, высокооплачиваемые чиновники, ученые, деятели шоу бизнеса являются истинным производителем всех богатств общества, а те, кто выполняет черный труд – грузчики, разнорабочие, слесари, маляры, станочники... – эта часть общества выполняет менее производительный труд. К. Вальтух проводит математические расчеты и «доказывает» даже большее: оказывается, что небольшая часть высококвалифицированных работников, т.е. работников, получающих максимальное вознаграждение за свой труд, не только с лихвой окупает все затраты на свое собственное содержание, но создают дополнительно еще и тот фонд, из которого через систему социальных выплат работники низших квалификаций (с невысокой оплатой труда) получают дополнительные доходы в форме компенсаций, доплат и субсидий. Более того, К. Вальтух приходит к выводу, что в целом работники менее высоких квалификаций получают в сумме больше, чем они создают собственным трудом – т.е. являются, с его точки зрения, «социальными иждивенцами». Небольшая часть наиболее квалифицированных работников создает основную долю общественного богатства и содержит за свой счет остальную массу недостаточно квалифицированных работников. Если вспомнить, что К. Вальтух постулирует прямую зависимость между квалификацией и оплатой труда и интерпретирует почасовую оплату труда как показатель уровня квалификации, то этот результат правильнее следовало бы сформулировать так: наиболее высокооплачиваемая часть общества создает основную долю прибавочной стоимости и частично содержит за свой счет остальные менее оплачиваемые слои населения[73].

В данной работе мы не ставим своей целью критиковать выводы К.Вальтуха, сделанные им на основе доморощенной информационной теории стоимости[74]. Здесь мы хотим лишь выявить основную предпосылку и одновременно основное заблуждение К. Вальтуха относительно информационного наполнения субстанции стоимости. По нашему мнению, стремление видеть в квалификации труда источник дополнительной стоимости есть прямое следствие метафизического понимания этого феномена. Метафизическая версия теории стоимости проявляется в отождествлении стоимости с тем или иным естественным (природным) свойством вещей (энергией, информацией и т.п.). При этом различия в величине стоимости трактуются с точки зрения натуральных (природных) свойств разных видов труда – в частности, различием в квалификации или сложности этих видов труда.

К. Вальтух полагает, что оплата труда напрямую зависит от уровня квалификации работника. Однако в развитом рыночном обществе оплата зависит в первую очередь от места данного вида деятельности в общественном разделении труда. Понятие стоимости имеет прежде всего социальное, а не энергетическое или информационное наполнение. Почему нельзя связать стоимость с некоторой «вещностью» (энергией, информацией и т.п.)? Потому что в этом случае стоимости можно приписать содержание закона природы и перенести этот термин из области социального производства в область естественных наук. Стоимость – это конкретно-исторический социальный феномен, который вне рамок товарного производства не имеет смысла (не может быть определен).

Информационный продукт, как мы выяснили, имеет нетоварное содержание и может характеризоваться лишь с точки зрения полезности. Однако, по необходимости он может иметь товарную форму, поскольку вынужден обмениваться на продукты обширного товарного сектора экономики, функционирующего на основе ограниченных материальных ресурсов и закона убывающей отдачи средств производства.

При этом нельзя отрицать, что создание первичной информации (первой копии) как основы Интернет-продукта происходит с использованием действительно редкого ресурса – интеллектуального труда творца, создателя неповторимой актуальной информации. Первая копия Интернет-продукта действительно имеет высокую ценность, которая может включать в себя элементы квазиренты[75], созданной редким интеллектуальным ресурсом. Но даже в этом случае Интернет-продукт не всегда становится товаром (например, в случае свободного доступа к актуальной информации, безвозмездно размещаемой создателем в сети Интернет).

Информационный продукт только тогда приобретает товарную форму, когда его получение связано с искусственным ограничением доступа при помощи паролей, ключей, лицензий, электронной подписи на основе монопольной частной собственности на информацию. Таким образом, обостряется основное противоречие Интернет-экономики - между нетоварным содержанием и товарной формой Интернет-продукта - что приводит к возникновению превращенной формы стоимости всех, следующих за первой копий информационного продукта, которая действительно имеет ценность.

Следующий важный вопрос – это вопрос об измерении стоимости Интернет-продукта. К. Вальтух предлагает измерять стоимость «количеством информации», которая, в свою очередь, определяется редкостью (удельным весом, частотой встречаемости) той или иной формы (вещи, объекта, явления...). Например, если предположить, что разумная жизнь во Вселенной встречается редко, то вероятность ее обнаружения мала, и именно эта вероятность и входит в определение «количества информации», которое конституирует ее ценность.

Вот что об этом пишет сам К. Вальтух: «Для понимания возникновения информации вообще, ее активного созидания в человеческом производстве в частности ... требуется ... признание того факта, что второй закон термодинамики не исключает возникновения различных форм материи-энергии, то есть разнородных макрообъектов (макрообъектов с различными физическими параметрами). Тогда производственная деятельность человека рассматривается как... высшая стадия формообразования, присущая природе вообще. По определению, информация, воплощенная в некотором состоянии материи-энергии, есть функция вероятности этого состояния… в наиболее общем смысле вероятность физического объекта (формы) есть функция распространенности таких объектов в природе. Для подсчета так определенной вероятности надо отнести количество материи-энергии, воплощенной в объектах данного вида, к общему количеству материи-энергии в некоторой изолированной системе, а в самом общем случае во вселенной в целом»[76].

Итак, вероятность, на основе которой рассчитывается информационная стоимость той или иной формы – это величина, определяющая распространенность этой формы внутри той или иной системы. Таким образом, предлагаемая К. Вальтухом теория связывает стоимость не с информацией, овеществленной в строении и свойствах формы, а с распространенностью или редкостью этой формы.

Необходимо отметить, что в подобных рассуждениях есть рациональное зерно. Так, еще классики связывали стоимость с понятием редкости. По мнению Д. Риккардо: «Товары, обладающие полезностью, черпают свою меновую стоимость из двух источников: своей редкости и количества труда, требующегося для их производства»[77]. К товарам, стоимость которых определяется их редкостью, Д. Рикардо относил, в частности, редкие книги и картины, т.е. то, что сегодня мы бы назвали информационным продуктом. Во времена Д. Рикардо подобные товары составляли, как отмечает он сам, «незначительную долю»[78].

В век развития информационных технологий и Интернет подобные продукты завоевывают значительную долю рынка, а значит, все большее влияние на стоимость оказывает редкость, которая в данном случае несет социальную нагрузку, т.к. конституированная ею стоимость может проявляться лишь в процессе товарно-денежного обмена электронных копий информационного продукта на другие товары. Здесь необходимо сделать оговорку о том, что сказанное относится лишь к первой копии (или другими словами – к оригиналу) информационного продукта, созданного – по настоящему редким ресурсом – интеллектуальным трудом его творца. Наоборот, вторая и последующие копии данного продукта в очень малой степени связаны с феноменом редкости, поэтому они несут в себе лишь видимость, превращенную форму стоимости, возникающую на основе монопольной собственности на информационное благо.

При этом, как было указано ранее, копии с оригинала информационного продукта (в силу простоты их тиражирования) уже не являются редкими благами, поэтому в Интернет-экономике видоизменяется не только закон стоимости, но и закон убывающей предельной полезности. Он работает с точностью до наоборот: предельная полезность (а значит и ценность) Интернет-продукта, понимаемая как приращение полезной информации, возникающее на основе нового знания, тем выше, чем большее количество индивидов стремится ею воспользоваться. 

 По мнению А.В. Бузгалина, «ценность культурного феномена (в т.ч. информации – прим. авт.) тем выше, чем большее количество других лиц вступает в диалог с предметом вашей деятельности, использует его для своего развития, для своей творческой деятельности. Для нас существенно, что механизм общественного признания результатов творческого труда, опредмеченного в некотором материальном носителе, может быть реализован лишь через диалог со-творцов, лишь в процессе сотворчества»[79].  

Другими словами, каждый дополнительный пользователь сети Интернет увеличивает ее полезность для других индивидов, в результате чего происходит наращивание ценности самой Сети, причем процесс этот идет нелинейно. Впервые на это обратил внимание Б. Меткалф – изобретатель локализованной сетевой технологии. В 1970-е годы он пришел к выводу, что сеть должна достичь критической массы, чтобы обладать ценностью, но малые местные сети, соединенные вместе в одну большую сеть, начинают в умноженном размере наращивать свою ценность.

На основе своих наблюдений Б. Меткалф сформулировал закон, получивший его имя, в соответствии с которым ценность любой сети для пользователя эквивалентна квадрату количества узлов соединения. Таким образом, полезность от подсоединения к сети растет по экспоненте в связи с ростом элементов сети. Очень часто пишут о том, что закон Меткалфа недооценивает реальный рост ценности сети, который на самом деле оказывается выше. Наблюдение Б.Меткалфа основывалось на идее телефонной сети, соединяющей двух индивидов, соответственно общее количество потенциальных соединений зависело от количества попарных соединений в сети, но современные сети дают возможность для одновременного соединения трех, четырех и более индивидов, следовательно, ценность сети нарастает еще быстрее[80].

По этому поводу И.А. Стрелец замечает: «Абстрагируясь от точной арифметики роста ценности сети, следует признать, что рассмотренное свойство информационного блага как сетевого опровергает традиционные представления экономической теории, когда ценность связывается с редкостью блага, причем по мере увеличения количества блага ценность его падает. Как раз напротив – нарастание объема производимого блага, его использование в нарастающем объеме увеличивают его ценность»[81].

Однако положительные сетевые внешние эффекты и нелинейный рост ценности сети возникают не сразу, а лишь после того, как к сети подключилось какое-то определенное количество участников, т. е. сеть достигла критической массы. По нашему мнению, если говорить о развитии Интернет в России и во всем мире, то можно сделать вывод, что подобная критическая точка уже пройдена. Интернет прочно вошел в обиход жителей Земли.

С вопросом определения ценности тесно связана проблема жизненного цикла Интернет-продукта. Напомним, что жизненный цикл товара (ЖЦТ) - это время существования товара на рынке, которое обычно делят на фазы внедрения, роста, зрелости, насыщения и спада. Продолжительность жизненного цикла в целом и его отдельных фаз зависят как от самого товара, так и от конкретного рынка. По общему признаку сырьевые товары имеют более длительный жизненный цикл, Для готовых изделий он несравненно короче, а наиболее технически совершенные товары имеют и вовсе короткий жизненный цикл, что связано с их быстрым моральным устареванием.

Указанные особенности относятся и к информации как товару, жизненный цикл которого может колебаться в широких пределах: от сотен и тысяч лет (произведения великих поэтов и писателей) до нескольких минут или даже секунд (актуальная биржевая информация). По мнению И.А. Стрелец, «информация резко обесценивается во времени: информационный продукт, в отличие от материального продукта, подвержен только одному виду износа – моральному износу»[82].

Еще более категоричен в этом отношении Т. Сакайя. «Мы должны, - пишет он, - быть готовы к жизни в мире, где новые разработки, технические новинки и товары, предлагающие неповторимые сочетания различных функций, будут вводиться на непрерывной основе и тут же уступать место еще более оригинальным изобретениям и товарам, так что созданная знанием стоимость превратится... в товар «одноразового пользования», от которого после его употребления надлежит избавиться как можно скорее»[83]. И далее: «Временный характер созданной знанием стоимости связан с преходящим характером самого творческого процесса»[84]. Делается вывод, что «созданная знанием стоимость подобна падающей звезде, которая горит ярко лишь в те мгновенья, когда проходит через пространство социальных обстоятельств и субъективных факторов, позволяющих ей светить ярче других»[85]. «Можно с уверенностью утверждать, что срок жизни нового продукта неизбежно будет становиться все короче и короче… Общество, основывающееся на созданных знанием ценностях, скорее всего, сотворит мир, в котором одноразовое использование знания будет доведено до своих крайних пределов»[86]. 

Таким образом, жизненный цикл Интернет-продукта будет  отличаться от классического ЖЦТ лишь своей продолжительностью, которая будет зависеть от степени актуальности размещенной в сети Интернет информации. Вместе с тем уже сейчас встает проблема информационного мусора (т.н. «спама»), который буквально переполняет телекоммуникационные каналы. Обостряется противоречие информационного пресыщения между большим объемом ненужного (а иногда и опасного) информационного потока и недостатком необходимой и актуальной информации. 

Таким образом, информация как особый вид ресурсов, фактор производства и общественного развития становиться и особым видом продукта со всеми присущими ему свойствами товара. На сегодня рынок информации в России многообразен и динамичен. Активно используя самые совершенные технологии, он будет расширяться за счет формирования новых общественных потребностей.

 

2.2. Взаимодействие спроса

и предложения на рынке Интернет-товаров

 

По данным фонда «Общественное мнение», опубликованным 24 декабря 2005 года, число пользователей Интернет в России составило 21,7 млн человек или 20% от всего населения страны. По нашему мнению, российский сегмент Интернета достиг того уровня, когда осуществление инвестиций в Интернет-технологии становится экономически оправданным. Данная ситуация должна отразиться на темпах роста регистрации доменных имен, так как любой коммерческий Интернет-проект нуждается в доменном имени. В сентябре 2005 года зона.RU преодолела отметку в 400 тыс. зарегистрированных доменов. Прирост в сентябре 2005 года относительно уровня 2004 года составил 44%, или 277 тыс. доменных имен. Всего же на 31 декабря 2005 года в зоне.RU было зарегистрировано 446730 доменных имен. Прирост зоны по сравнению с 31 декабря 2004 года составил 46,31% (305339 доменных имен на конец декабря 2004 года)[87]. Это один из самых высоких показателей за всю историю зоны.RU (рис. 1).

 

Рис. 3. Регистрация доменов в российском сегменте Интернет[88]

 

В России успешно развивается и рыночный сегмент сети Интернет, в котором объем услуг (без доступа) в 2003 г. оценивался в 220 млн. долларов США и увеличился по сравнению с 2002 г. на 25%. Однако, объем рынка Интернет-услуг составляет менее 5% от всего объема рынка телекоммуникаций России[89]. Тем не менее, Интернет-экономика  является динамично развивающемся сектором национального хозяйства, а предоставляемые ею услуги переходят в разряд массовых. 

Поэтому необходимо рассмотреть простейшее из экономических отношений, возникающих на основе функционирования глобальной сети Интернет, а именно обмен продуктами и его механизм с точки зрения основных составляющих: спроса и предложения, цены и конкуренции.

Многие экономисты отмечают, что Интернет-экономические отношения выходят за рамки основных экономических законов. Вот что по этому поводу пишет Т. Стюарт: «Согласно закону спроса и предложения, между тем, что производят продавцы, и тем, что покупают покупатели, существует точка равновесия; слишком большому нарушению равновесия препятствует механизм ценообразования. Этот закон никто не отменял, однако на практике он применяется не столь строго и далеко не всегда». И далее: «Закон спроса и предложения не срабатывает, в частности, потому, что многие нематериальные товары, такие, как консалтинговые услуги, профессиональная подготовка, образование, развлечения, создаются производителями и потребителями совместно. Кто же здесь покупатель, а кто продавец? Еще одна причина заключается в том, что производственные возможности (предложение) часто определяются потребителями, а не официальными производителями. Избыточная производственная мощность, наличие которой пагубно воздействует на рынки материальных благ, повышает эффективность рынков нематериальных товаров»[90].

Следовательно, стандартные модели спроса и предложения, используемые для описания рыночного механизма ценообразования на рынке обычных экономических благ, могут оказаться неприменимыми или иметь ограниченное применение, когда речь идет об описании рыночного механизма обмена информационными продуктами. «При исследовании влияния информационных технологий на сферу обмена, - пишет И.А.Стрелец, - следует обратить внимание на одну из особенностей Интернета: возникновение явления, близкого по своей сути к эффекту экономии на масштабе производства, - распространение сетевых внешних эффектов, когда мы встречаемся с возрастающей доходностью для потребителей: каждый дополнительный пользователь услуги увеличивает полезность для других индивидов. Поэтому кривая спроса для сетевых благ имеет совершенно другой вид, чем для обыкновенных благ»[91].    

Ортодоксальный экономикс опирается на принцип убывающей отдачи средств производства в условиях ограниченности ресурсов. Подобная точка зрения не нуждается в доказательствах, но, несмотря на это, даже приверженцы неоклассической школы высказывают определенные сомнения по поводу степени применимости данной теории в современных условиях. Вместе с тем еще А. Маршалл в своем знаменательном труде «Принципы экономической науки», заложившем основы всей современной экономической теории, писал о трех возможных состояниях производства, которым соответствуют три случая: соответственно, постоянной, возрастающей и убывающей отдачи (рис. 4)[92].

         В случае возрастающей отдачи (который, видимо, для А.Маршалла был несущественным или мимолетным) кривая предложения почти совпадает  с кривой спроса (см. рис 4 «а»).

 

 

 

 

 

 

 

 

                 

    

 

 

 

 

 

 

а)                                                                               б)

 

Рис. 4. Спрос и предложение в условиях возрастающей отдачи

и неограниченности ресурсов

     

В условиях же неограниченности ресурсов (каковыми являются знания и информация) точка равновесия спроса и предложения с неизбежностью стремится нулевой цене (рис. 4 «б»). Подобное состояние социума можно назвать коммунистическим (по терминологии К.Маркса – «обществом свободы» в отличие от «общества необходимости»[93]), главной технологической составляющей которого становится сам человек, его умственные и духовные способности.

Вот что пишет по этому поводу А.В. Бузгалин: «Креатосфера – это такой новый мир, в котором, в частности, отрицается один из фундаментальных законов рынка – закон стоимости (в области явления – фиксируемая и economics связь: чем выше спрос, тем выше цена). Для культурных ценностей характерна иная связь: чем большее количество пользователей заинтересовано в распредмечивании созданной вами культурной ценности (к культурным ценностям А.В. Бузгалин относит в т.ч. информацию – прим. авт.), тем ниже удельные издержки на ее создание, которые должен компенсировать каждый пользователь. Противоположность ценностных оценок рыночного мира и мира культурных ценностей оказывается абсолютно очевидной. В рыночном мире рост спроса на продукт вызывает увеличение его цены для потребителя. В мире культурных ценностей повышение ценности вашего продукта приводит к тому, что его себестоимость снижается, в пределе стремится к нулю»[94].

По ее мнению И.А. Стрелец, «готовность платить у предельного индивида нарастает по мере подключения к сети новых и новых участников, но после достижения своего максимального значения готовность платить у предельного индивида начинает падать, так как все, кто готов был заплатить больше за присоединение к сети, уже присоединились к ней, т. е. сеть достигла оптимального размера»[95]. При этом И.А.Стрелец приводит в своей книге кривую спроса, изображенную на рис. 5.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 5. Кривая спроса (D) на сетевое благо

 

Хотя и с некоторыми оговорками, с подобным рассуждением можно согласиться. Как мы уже указывали ранее, критическая точка в развитии Интернет в мире уже пройдена, поэтому для нас актуальным является участок [СВ] кривой D. Точка С является отражением спроса на оригинал (первую копию) информационного продукта, в которой цена достигает своего максимума. В дальнейшем, по мере распространения второй и последующих копий Интернет-продукта, готовность платить начинает падать. Поэтому кривая спроса, приведенная нами на рис. 4 «б» вполне соответствует действительности, и в дальнейшем мы будем использовать именно ее.

Таким образом, на первый взгляд возникает противоречие: с расширением сети полезность, следовательно, и ценность Интернет-продукта растет, а цена его единичной копии падает. На самом деле никакого противоречия здесь нет, т.к. совокупная полезность и ценность Интернет-продукта возрастает, а относительная (предельная) – падает по мере распространения его многочисленных электронных копий. Однако в условиях частной монопольной собственности на информацию данная зависимость принимает деформированные формы, свидетельствующие о том, что происходит обострение основного противоречия Интернет-экономических отношений между нетоварным содержанием и товарной формой информационного блага.

Наиболее ярко это проявляется в процессе ценообразования. Так, Т. Сакайя пишет: «Когда общепризнанно, что тот или иной товар обладает неповторимыми техническими характеристиками, нет ничего необычного в том, что его продажная цена будет во много раз превосходить его себестоимость» [96]. И далее: «цены… могут быть лишь в очень малой степени связаны с базовыми расходами на затраченные материалы или на изготовление этих товаров; производители сумели установить… гораздо более высокую цену, чем та, которая соответствовала бы их себестоимости. Это дает нам основания говорить о том, что данные товары обладают элементами созданной знанием стоимости» [97].

Каким же образом может быть установлена цена в случае, когда отсутствует всякая связь с издержками? «В этой ситуации, - по мнению Т. Сакайи, - она, примитивно говоря, формируется потребителями в зависимости от того, какое у них складывается представление о «надлежащей» цене. Помимо затрат, существует ряд факторов, формирующих у потребителя ощущение того, что та или иная оценка имеет «правильный» характер. Одним из элементов, присутствующих в этом уравнении, является цена альтернативных видов продукции; свою роль играют и представления, которые данное общество принимает как отвечающие здравому смыслу. В качестве важных факторов могут также выступать реклама, отзывы средств массовой информации, престиж той или иной продукции среди тех, кто формирует общественное мнение. Время от времени сюда вторгаются и элементы изменений, поскольку стоимость, созданная знанием, в своей основе имеет временный характер»[98]. В итоге получается, что цена порой оказывается в несколько раз выше объема затраченных на производство данного блага средств, а разница эта формируется за счет представлений потребителя»[99].

На наш взгляд, нельзя согласиться с подобными туманными рассуждениями по поводу образование цены на информационные блага, прежде всего потому, что в данном случае мы уходим из экономической области в область психологии. Действительно, цена Интернет-продукта может во много раз превосходить его себестоимость. Но причина подобного явления не «представления потребителя», а режим ограничений в использовании информационных благ, искусственно поддерживаемый крупнейшими IT-корпорациями, и неэквивалентный обмен, складывающийся на основе частной монопольной собственности на информацию. 

Главная черта рыночного ценообразования в Интернет-экономике состоит в том, что реальный процесс формирования цен здесь происходит не в сфере производства, а в сфере реализации продукции на рынке несовершенной конкуренции. Изменение цены Интернет-товара искусственно ограничено монопольными барьерами и законодательством о защите авторских прав и интеллектуальной собственности. Все это позволяет владельцам информационного продукта извлекать монопольную сверхприбыль в результате контролируемого (при помощи лицензий, паролей, ключей) распространения Интернет-продукта.

Кроме того, формирование цены на информационные продукты и услуги осуществляется на основе анализа рентабельности предлагаемой информации и конъюнктуры рынка. Факторами, влияющими на установление цен, являются затраты на разработку информационного продукта, качество представленной информации, а также ожидаемый спрос на тот или иной информационный продукт. Цена информации в предпринимательской деятельности может также определяться путем расчета 1) величины упущенной выгоды вследствие неполучения (и неиспользования) коммерческой информации; 2) величины ущерба, который может быть нанесен фирме в результате использования коммерческой информации конкурентами; 3) величины прибыли (дохода), которая может быть получен фирмой в результате получения коммерческой информации.

Выскажем собственную гипотезу о формировании стоимости и цены на информационные блага (в т.ч. Интернет-продукты). Согласно общему правилу, цена  должна отражать стоимость (ценность) соответствующей копии информационного продукта. Поэтому стоимость и цена оригинала (первой копии) будет высока, т.к. она является выражением  действительной редкости интеллектуального труда (с точки зрения теории предельной полезности) и больших трудозатрат (с точки зрения трудовой теории стоимости). Стоимость (а значит, и цена) второй и последующих копий будет пропорционально уменьшаться. В идеале она должна быть равна стоимости (цене) первой копии (оригинала), поделенной на общее количество последующих копий или пользователей, приобретающих посредством  Интернет электронные копии информационного продукта. Чем большее распространение имеет та или иная актуальная информация, тем ниже ее стоимость и цена, которая, в конечном итоге, будет стремиться к стоимости (цене) материального носителя или временного трафика пользования Интернет (Интернет-услуги). Таким образом, снимается основное противоречие Интернет-экономики: Интернет-продукт по мере распространения теряет свою товарную форму и становится адекватен своему нетоварному содержанию. Однако реальный процесс ценообразования в информационной экономике пока далек от совершенства.

Можно предположить, что на первых порах спрос на новый информационный продукт будет опережать его предложение (рис 6). Поэтому первые единицы продукта могли бы продаваться по наиболее высокой цене (Pm). В дальнейшем по мере насыщения рынка и падения спроса цена информационного продукта будет снижаться до уровня равновесной (PА). Однако, на практике цена данного товара устанавливается на уровне PL, как правило лежащем в интервале между Pm и PА. Это цена лицензионной копии информационного продукта, которая, помимо затрат на тиражирование, включает в себя денежную оценку авторских прав и интеллектуальной собственности своего создателя.

        

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 6. Спрос и предложение на рынке лицензионных

информационных продуктов[100]

 

Таким образом, законы о защите авторских прав и объектов интеллектуальной собственности обусловливают существование монополии производителя на создаваемый товар, что позволяет устанавливать цену на него выше равновесной. Однако при этом совокупный выигрыш или излишек производителя составляет только часть от максимально возможного, т.к. цена лицензионной копии информационного продукта заведомо ниже максимальной цены, которую готов заплатить наиболее обеспеченный потребитель. Поэтому здесь необходимо отметить и существование потребительского излишка, хотя он и несколько меньше, чем мог бы быть при равновесной цене.

Несколько иначе складывается ценообразование на рынке информационных продуктов с участием производителей контрафактных изделий (т.н. «пиратов»), факт присутствия которых на рынке нельзя не учитывать. Данная ситуация показана на рис. 7. Здесь точкой отсчета является цена (P0), включающая стоимость материального носителя (болванки) и затраты на тиражирование (либо затраты на размещение информации в Интернет). Любая цена, превышающая данную планку, выгодна пиратам.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 7. Спрос и предложение на рынке лицензионных и контрафактных информационных продуктов

 

В этом случае имеются две точки равновесия: равновесие на рынке лицензионных продуктов (точка L) и на рынке контрафактных товаров (точка K). Данная ситуация объясняется различной покупательной способностью разных категорий населения. При этом изменяется кривая спроса. Возможно, она превращается в ломаную линию, либо распадается на отдельные отрезки по категориям платежеспособности. Однако в любом случае происходит снижение спроса на лицензионную продукцию, а значит, уменьшается излишек (выигрыш) производителя этих товаров, т.к. значительную его часть перехватывают производители контрафакта. Вот почему крупнейшие IT-корпорации так ревностно стоят «на страже закона». В то же время, как это ни парадоксально звучит, «пираты» объективно играют положительную роль (особенно в современной России), т.к. устанавливаемая ими цена в большей степени соответствует «справедливой» стоимости информационного продукта.

Кроме того, в этом случае увеличивается излишек (выигрыш) потребителя, т.к. он захватывает часть производительного излишка создателей лицензионных копий информационного продукта. Рискнем сделать предположение о том, что крупнейшим корпорациям-монополистам придется прилагать все больше усилий для удержания экономической власти. В ближайшем будущем мы можем стать свидетелями краха сегодняшних столпов IT-индустрии, резкого снижения их капитализации и, возможно, банкротства.

Пока же одним из актуальных вопросов является проблема эквивалентности/неэквивалентности обмена в Интернет-экономике. Данная проблема всегда привлекала внимание экономистов. Особый интерес она приобретает в условиях глобального перехода от традиционной к новой экономической системе. Под традиционной экономикой мы понимаем в основном индустриальную экономическую систему, в которой также могут сохраняться элементы архаичных (доиндустриальных) хозяйственных укладов. Новая экономика соответствует постиндустриальной (информационной) стадии развития общества.

Целью субъектов в традиционной экономике является максимизация полезности (или прибыли) в условиях ограниченности материальных и трудовых ресурсов. Такой системе соответствует рыночный хозяйственный механизм. Существует как минимум два подхода к объяснению эквивалентности обмена в рыночной экономике: с точки зрения теории предельной полезности и исходя из трудовой теории стоимости. Согласно данным теориям, обмен признается эквивалентным в случае равенства предельной полезности обмениваемых благ, либо одинаковом количестве общественно-необходимого труда, затраченного на их производство.

В новой экономике основными видами ресурсов становятся знания и информация, которые по своей природе являются неограниченными. Ценность материальных носителей информации несоизмеримо низка по сравнению с затратами на ее создание. Новый информационный продукт является результатом неповторимого творческого интеллектуального  процесса. При этом растиражирован он может быть относительно дешево в тысячах и миллионах экземпляров. На первый взгляд, это приводит к неэквивалентному обмену. Так, по мнению В.Л.Иноземцева, «в силу как неограниченных возможностей доступа к информации, так и ее неоднозначного воздействия на творческие личности, над обменом перестает довлеть его эквивалентный стоимостной характер; в новых условиях люди стремятся максимизировать потребительную стоимость, полезность получаемой ими информации, которая, однако, остается целиком субъективной»[101].  

         В отличие от В.Л. Иноземцева, мы считаем, что эквивалентность обмена в новой экономике не нарушается. Другое дело – что считать эквивалентом. Если в традиционной экономике всеобщим эквивалентом являются деньги, то в новой, по-видимому, им станет нечто другое. Чтобы разобраться в данном вопросе, необходимо рассмотреть, во-первых, обмен продукта, созданного в результате использования ограниченных ресурсов традиционной экономики на информационный продукт новой экономической системы и, во-вторых, обмен интеллектуальными продуктами непосредственно в новой экономике.

Рассмотрим первый из выделенных случаев – ситуацию, когда креативный продукт продается по цене дешевого носителя. При этом собственник интеллектуального продукта возмещает лишь малую долю своих творческих затрат. Однако если рассматривать не индивидуальный акт обмена, а реализацию всего тиража материальных носителей, необходимо признать наличие здесь определенной эквивалентности. Основа ее в том, что сам по себе интеллект в традиционной экономике также является ограниченным ресурсом. Поэтому доход, получаемый владельцем интеллектуального продукта, носит рентный характер. 

Явление интеллектуального пиратства также укладывается в нашу схему, т.к. в этом случае автор креативного продукта получает бесплатную рекламу и более широкую известность (или, как сейчас принято говорить, «раскрутку»). Вот почему многие представители шоу-бизнеса не возражают против пиратского тиражирования своей продукции. Кроме того, информационный (интеллектуальный) продукт также подвержен старению. При этом, несмотря на то, что общественная ценность его как частицы культурного достояния человечества может оставаться высокой, денежная оценка иногда снижается до нуля. Это происходит по причине ряда обстоятельств, например, в случае кончины автора или в силу того, что на смену одним теоретическим построениям приходят новые, более прогрессивные.   

Второй случай – обмен интеллектуальными продуктами в новой экономике – напоминает обмен подарками, особенно если он представляет собой бесплатное размещение многими представителями творческих профессий своих разработок в глобальной сети Интернет. С точки зрения аксиологического подхода, обмен подарками является эквивалентным независимо от их фактической стоимости. А.В. Бузгалин также выступает за общедоступность творческой деятельности во всем богатстве ее слагаемых[102]. В этом смысле бесплатное распространение музыкальной и литературной продукции в Интернет, интеллектуальное «пиратство» и др. – становятся предвестниками рождения новой формы эквивалентности. В накладе остаются лишь транснациональные корпорации, работающие в креативной сфере (например, Microsoft или крупные фирмы грамзаписи) [103]. При этом нельзя не признать, что повсеместное распространение интеллектуального «пиратства» в России дало немалый толчок ее современному развитию. В этом смысле деятельность указанных ТНК является тормозом дальнейшего распространения отношений «новой» экономики, особенно в развивающихся странах[104].

Таким образом, эквивалентность обмена соблюдается при обмене между традиционной и новой экономикой в денежно-эквивалентной форме, а в новой экономике – в неденежно-эквивалентной форме. Вместе с тем, можно констатировать факт, что деньги будут сохранять роль эквивалента в случаях, когда хотя бы одной стороной обмена будут выступать ограниченные материальные и трудовые ресурсы. И поскольку их ограниченность вряд ли будет преодолена, деньги, по-видимому, будут существовать вечно, частично распространяя свою власть и на новую экономику. Возможно, сфера их применения будет более узкой, но все-таки она сохранится. Таким образом, полного «царства свободы» человечество в обозримом будущем не достигнет, а потому говорить о «постэкономической формации» как о самостоятельной и самодостаточной системе, на наш взгляд, нецелесообразно. Это хорошо для экономической теории как науки и для экономистов: первая останется востребованной еще долгое время, вторым не грозит полная безработица.   

Вместе с тем сфера применения традиционной экономической теории будет сужаться. Позволим себе высказать еще одно предположение. Всеобщим эквивалентом обмена в постэкономической системе станет слово, заочное (или очное) общение творческих людей. Здесь под словом мы понимаем не количество букв или килобит компьютерной информации, а некий жизненный код, представляющий смысл существования человечества. При этом вслед за отражением  практики хозяйствования экономика как наука, по-видимому, будет более тесно связана с другими областями социального знания, в первую очередь, с философией и социологией.

Суть дела заключается в том, что современная экономическая наука оформилась – институционально, понятийно и дисциплинарно – на рубеже XIX-XX вв. Это оформление, ставшее результатом нескольких веков самопознания европейской цивилизации, произошло как отражение реалий христианского капиталистического общества и предназначено для анализа этого общества с характерным для последнего взаимообособлением экономики и морали, религии и политики, государства и гражданского общества; с присущей ему дифференциацией экономической (рынок), социальной (гражданское общество) и политической (государство) сфер. Отсюда триединая структура современной науки об обществе («три источника, три составных части»): экономическая теория, социология и политология. Предполагалось, что эта наука носит универсальный и общеисторический характер, годится для всех времен и народов, достаточно лишь модифицировать отдельные детали в зависимости от места и времени.

Двадцатый век внешне стал триумфом западной науки об обществе, временем ее экспансии. Как в конце XIX в. многим физикам казалось, что все открыто, ничего принципиально нового быть не может, возможны лишь мелкие количественные доработки сложившихся теоретических концепций, так и большинство представителей экономической теории, социологии и политической науки середины XX в. придерживались количественно-оптимистического взгляда на будущее своих дисциплин, игнорируя тревожные исторические симптомы и предупреждения об их ограниченности.

Однако, лишь с точки зрения указанных теорий не удается объяснить современные реалии информационной экономики. По словам Ю.С. Пивоварова и А.И. Фурсова, «попытки разъять некапиталистические, неевропейские целостности на капиталистический манер на экономику, социологию и политику, создавая внешне впечатление научности и респектабельности, по сути приводили к результатам, очень похожим на восприятие двумерными существами шара и куба как круга и квадрата»[105].

Преодолеть затруднения, обусловленные дисциплинарной сеткой современной науки и ее понятийным аппаратом, пытались с помощью «комплексного» или «системного» (в последнее время – «синергетического») подходов или «междисциплинарных исследований». Однако попытки добиться успеха на основе сконструированных дисциплин, например, социальной антропологии или экономической социологии не привели к ожидаемым результатам. Сумма анализов так и не превращалась в новый синтез и оказывалась либо разноцветной мозаикой, либо структурой господства одной из дисциплин.

Вместе с тем выяснилось, что западная экономическая наука перестает «работать» даже для объяснения рыночного общества как целого, как мировой системы, не сводимой к сумме национальных экономик, а, напротив, определяющей их развитие. В 1970-80-е годы поиски решения проблем и противоречий социальной науки, теперь уже не казавшихся частными и временными, активизировались («новая институциональная теория», «новая социальная история», «новая история культуры», «цивилизационные подходы» и т.п.), однако к сколько-нибудь значительному успеху это не привело. Как только дело доходило до ответов на принципиальные вопросы или даже до постановки таких вопросов, сквозь обещанные новые контуры просвечивали старые дисциплины и понятия. Провозглашенные новые дисциплины (например, экономическая психология) не смогли ни предложить новых методов, ни четко определить свой объект и предмет исследования. Все это вообще компрометировало экономическую теорию как таковую. Одной из наиболее типичных реакций на подобную ситуацию стал принципиальный отказ от теоретизирования, акцентирование на чисто описательных – конкретных и локальных ситуациях (case-studies).

При этом, однако, надо учитывать, что модификация шла по линии рекомбинации прежних методов исследования, тогда как речь должна идти о разработке новых методов. В свою очередь, метод определяется содержанием объекта исследования (Интернет-экономика), специфику, структуру и характеристики которого необходимо установить более четко. Но этого-то и не позволяет сделать жесткая дисциплинарная конструкция западной социальной науки, заранее определившая объекты. Возникает замкнутый круг, разорвать который на пути междисциплинарных или комплексных исследований оказывается невозможным. Необходимо создать основы альтернативной дисциплинарной структуры. Однако любые подобные попытки пресекаются со стороны научного истеблишмента, мейнстрима путем маргинализации и изоляции ученых-оппортунистов.

Такие реалии современного мира как международный терроризм, китайское экономическое чудо и т.п. не укладываются в жесткую институциональную схему западной науки об обществе, в том числе и по вопросу развития Интернет-экономики. Современная социальная наука должна строиться на методологическом принципе поливариантности развития. Это путь сомнений, поиска альтернативных подходов и ответов на неудобные вопросы, путь создания нового научного языка, новых структур реального знания, формирования новых объектов исследования, объединяющихся в единый комплекс рационального знания о мире, альтернативный современной науке и одновременно превращающий ее в свой частный случай.

 

 

 

 

2.3. Формирование издержек и результатов деятельности

субъектов в Интернет-экономике

 

         В своих концепциях, объясняющих отношения производства и обмена, экономисты используют в качестве основных категорий факторы производства: землю, капитал и труд. Более проницательные исследователи, — например, В. Зомбарт и Й. Шумпетер — дополняют эту триаду такими важными понятиями, как «деловая инициатива» и «предприимчивость». Но, несмотря на это, все же  доминирует такой аналитический подход к экономике, который акцентирует внимание на тех или иных комбинациях капитала и труда в духе трудовой теории стоимости, почти полностью игнорируя при этом роль знания или организационных новшеств и управления. Однако с сокращением рабочего времени и с уменьшением роли производственного рабочего становится ясно, что знания и способы их практического применения замещают труд в качестве источника прибавочной стоимости. В этом смысле как труд и капитал были центральными категориями в индустриальном обществе, так информация и знания становятся основополагающими понятиями постиндустриального общества. По мнению Д.Белла, когда знание в своей систематической форме вовлекается в практическую переработку ресурсов (в виде изобретения или организационного усовершенствования), можно сказать, что именно знание, а не труд выступает источником стоимости[106].

Есть и более сложные многофакторные модели, которые подчеркивают возрастающую значимость технологического и информационного элемента в процессе производства. Американские экономисты М. Боскин и Л. Лау на основе таких исследований приходят к выводу, что научно-технический прогресс в развитых индустриальных странах дает в среднем 40% экономического роста, а остальные 60% приходятся на труд и капитал, при этом под техническим прогрессом понимают, в первую очередь, внедрение новых информационных технологий[107].

Особо следует обратить внимание на то, что информационный ресурс характеризуется высочайшими темпами развития. Первый программируемый электронный компьютер был создан в 1946 г., а микропроцессор – в 1971 г. В основе развития и распространения информационных технологий лежит знаменитый закон Мура. Инженер компании «Intel» Г. Мур еще в 1965 г. предсказал, что процессинговая мощность кремниевого чипа будет увеличиваться каждые 18 месяцев, т.е. каждые полтора года. Это происходило на протяжении последних лет и продолжает происходить[108]. Параллельно наблюдается падение цен на компьютеры, снижаются коммуникационные издержки, и все больше пользователей подключаются к единой сети Интернет.

Самыми известными исследованиями в этой области считаются расчеты американского экономиста Дж. Гильдера — представителя радикального технократического направления в экономической науке, по мнению которого, в ближайшей перспективе (в текущем десятилетии) каждые 12 месяцев будет происходить снижение цен на телекоммуникационные технологии в три раза. Подобные рассуждения приводят их автора к выводу о стремлении цены к нулевой отметке[109].

Стоимость производства единицы блага для производителя становится такой низкой, что стоимость потребления единицы блага для потребителя стремится к нулю. Это описывается кривой, получившей название «кривая Гильдера» (рис. 8). Цена стремится к нулевой отметке, но никогда не достигает ее, ибо существует какая-то минимальная цена оплаты получаемого блага (например, цена носителя или стоимость подключения к Интернет). Это очень похоже на приведенную нами ранее кривую спроса на информационные продукты.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 8. Кривая Гильдера.

 

Однако, по словам Т. Сакайи, «производители, стремящиеся к созданию продукции, сбываемой по высокой цене, будут прилагать все силы к тому, чтобы придать ей как можно более высокую созданную знанием стоимость»[110]. Это подтверждает высказанный нами ранее тезис о монопольной дискриминации на рынке Интернет-продуктов.

Воспользовавшись неоклассической (маржиналистской) методикой, можно построить график предельных издержек (МС) информационного продукта (см. рис. 9). Отметим, что все нижесказанное относится также к Интернет-продукту. Данные издержки особенно высоки при создании первой единицы продукта (C1). Они представляют собой затраты интеллектуального труда ученого, писателя, вокалиста, популярного актера и т.п. Их труд может быть воплощен в соответствующем креативном продукте: научном открытии или полезном изобретении, новом романе или песне, компьютерной программе или кинофильме. Указанный продукт интеллектуального творчества переносится на информационный носитель: дискету, флэш-карту, CD или DVD, а также может быть размещен в глобальной сети Интернет.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 9. Предельные издержки производства информационного продукта

(в т.ч. сетевого блага)[111]

 

«Структура издержек информационных благ как сетевых, - пишет И.А. Стрелец, - отличается от структуры издержек обычных благ: основная часть издержек приходится на начальный период их производства, из чего следует, что издержки изготовления первого экземпляра непропорционально велики по отношению к издержкам последующих экземпляров, причем возможно понижение предельных издержек в результате действующего эффекта экономии на масштабе производства (пример — написание книги и последующая передача продукта электронным путем). Традиционная экономическая теория исходит из действия закона убывающей доходности, на основе которого объясняются и исследуются многие понятия и процессы в экономической науке. Однако информационные продукты не подчиняются этому закону или, во всяком случае, демонстрируют возрастающую доходность в весьма долгосрочной перспективе. Соответственно отрасли, занятые производством информационного продукта, получают огромные возможности для эксплуатации эффекта масштаба»[112].

Как известно, феномен растущей доходности анализировался экономистами и раньше. Основоположник неоклассической школы А.Маршалл исследовал его в тех отраслях, где возникал эффект экономии на масштабе производства: железные дороги, газовая промышленность, электроэнергетика. Однако особенность информационных продуктов заключается в том, что растущая доходность проявляется в их случае более интенсивно и явно по причине структуры издержек, связанных с их производством. Для эффекта экономии на масштабе производства в случае информационного блага присущи два отличительных момента:

·       во-первых, если для обычных благ эффект экономии на масштабе производства действует постепенно и линейно (небольшие капиталовложения дают небольшие прибыли – большие капиталовложения дают большие прибыли), то информационные сети увеличивают ценность по экспоненте (небольшие вложения усиливают друг друга, и ценность нарастает с возрастающей скоростью);

·       во-вторых, эффект экономии на масштабе производства для обычного блага – это результат деятельности одной крупной фирмы, сумевшей достичь его, а сеть дает возможность небольшим, но многочисленным пользователям (фирмы, посредники, потребители благ) получить существенный прирост полезности, причем как раз множественность хозяйствующих единиц – условие возникновения эффекта экономии на масштабе производства в данном случае[113].

Известные кривые постоянных издержек (ТС), средних издержек (АС) и предельных издержек (МС) в случае информационного блага как сетевого выглядят нетрадиционным образом. Учитывая тот факт, что информационные издержки обладают долгосрочной понижающейся динамикой благодаря поиску более оптимальных технических вариантов, можно предположить, что в долгосрочном периоде произойдет удешевление благ, производство которых связано с существенными информационными затратами, а это, в свою очередь, означает, что роль издержек в процессе ценообразования будет снижаться и таким образом будет снижаться роль предложения, в основе которого лежат предельные издержки, и возрастать роль спроса, т. е. в конечном счете – оценок потребителями таких благ.

По словам Т. Стюарта: «Структура себестоимости большинства наукоемких товаров и услуг («материализованного знания») резко отличается от структуры себестоимости «материализованного материала». Большая часть заключенных в них издержек приходится на подготовительный период: это означает, что себестоимость изготовления первого экземпляра непропорционально велика по отношению к себестоимости последующих. Чем более неосязаем продукт - чем ближе он к чистому знанию, - тем больше разрыв между затратами истекшего периода и предельными издержками; затраты на изготовление и доставку электронной копии документа равны искре электричества, да и несет эти затраты главным образом получатель, а не «изготовитель». То же самое относится к программному обеспечению, фармацевтическим изделиям, кинофильмам и т. д. Тенденция к накоплению издержек на начальной стадии производства проявляется и при изготовлении промышленных товаров по мере роста их информационного содержания. Затраты на конструкторские работы, научные исследования и опытно-конструкторские разработки при производстве самолетов, автомобилей и многих других продуктов растут относительно прямых производственных издержек»[114]. 

Начиная со второй единицы предельные издержки производства информационного продукта резко снижаются: до уровня CL – для производителей лицензионной копии и даже до CK – для производителей контрафакта. Это обусловлено тем, что в первом случае затраты включают в себя отчисления субъектам авторского права (владельцам интеллектуальной собственности). В случае производства контрафактной продукции издержки сводятся к стоимости дешевых информационных носителей и незначительным затратам на тиражирование (на графике – линия МСК). При этом также отсутствуют высокие первоначальные затраты, связанные с созданием информационного продукта, т.к. для организации производства бесчисленного количества копий первоначально необходим всего один информационный носитель, который «пират» может приобрести у легального производителя или у другого «пирата». При этом качество каждой копии практически не будет отличаться от оригинала.  

Таким образом, производителю контрафактного информационного продукта будет выгодна любая цена, превышающая предельные издержки (см. рис. 10). Это значит, что равновесие производителя может быть достигнуто в любой точке кривой предложения (S) на протяжении отрезка, который мы будем называть релевантным периодом. При этом необходимо помнить, что продавец контрафакта не несет высоких предельных издержек (С1), а значит, в точке А он будет иметь нормальную прибыль, а в любой точке, лежащей левее – экономическую прибыль.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 10. Равновесие производителя контрафактного

информационного продукта

 

Что же касается создания лицензионного информационного продукта, то его производителю будет выгодна любая цена, превышающая средние издержки. На рисунке 11 показаны совокупные (TC) и средние (AC) издержки производства информационного, в т.ч. и Интернет-продукта. Но даже и здесь, несмотря на высокие издержки создания оригинала (первой копии), уже при производстве второй копии средние затраты падают вдвое, а с производством десятой – в десять раз. Это происходит по причине сильнейшего эффекта экономии, обусловленного масштабом производства. Любая цена, превышающая средние издержки, будет выгодна производителю. Однако, эта цена должна быть справедливой, т.е. отражать стоимость информационного продукта. В противном случае, когда крупнейшие IT-корпорации (например, «Майкрософт»), ссылаясь на защиту авторских прав, повышают цену своей продукции несоразмерно издержкам, происходит обострение основного и производных противоречий Интернет-экономики. В целях бесконфликтного разрешения данных противоречий можно предложить ограничить продажу лицензионных копий информационного продукта либо сроками, либо количеством копий (релевантный период), позволяющих соответствующим образом вознаградить интеллектуальный труд их создателей. В дальнейшем цена информационных благ должна стремиться к стоимости их носителей, либо данные блага должны предоставляться безвозмездно. Тем самым, кстати, можно решить проблему интеллектуального пиратства.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 11. Совокупные и средние издержки производства лицензионных

информационных продуктов

 

По словам А.В. Бузгалина: «На смену взаимному отчуждению товаров, в которых воплощены в среднем эквивалентные затраты труда, приходит новый феномен – распределение издержек: чем больше круг лиц, заинтересованных в использовании данной культурной ценности (в т.ч. информации – прим. авт.) для распредмечивания, тем ниже удельные издержки на ее создание (за вычетом затрат на тиражирование материальных носителей)»[115].

         Таким образом, цена по истечении релевантного периода должна упасть с PL (цена лицензионной копии) до Pn (цена материального носителя или Интернет-трафика), в идеале и до нуля (рис. 12). Формирующийся при этом излишек (выигрыш) производителей лицензионных информационных продуктов будет служить хорошей основой вознаграждения интеллектуального труда (рентного дохода) их создателей и формирования экономической прибыли самих производителей.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 12. Справедливое формирование цены

и результатов деятельности в Интернет-экономике

 

Одним из проявлений основного противоречия Интернет-экономики, как было указано ранее, являются так называемые институциональные ловушки. Одной из них является распространение путем Интернет программного обеспечения, которое требует соответствующей совместимости других прикладных программ.  Причем первичное распространение может быть даже бесплатным (оно только привяжет потребителя к поставщику), в дальнейшем же придется раскошелиться, и не раз. При условии оформления предложенного нами правила справедливого формирования цены и результатов деятельности в Интернет-экономике в подобную ловушку можно будет попасть только в рамках релевантного периода.

Сделаем некоторые выводы по итогам второй главы.

Рассматривая Интернет-экономику на микроуровне, необходимо проводить различия между Интернет-услугой и Интернет-продуктом. Первая является обычным товаром и обладает свойством ограниченности как в пространстве, так и во времени. Интернет-продукт не всегда имеет товарную сущность. Полезность (потребительная стоимость) Интернет-продукта заключается в том, что он может быть использован как ресурс для создания других нематериальных (интеллектуальных, креативных) и материальных благ.

Ценность, или стоимость, характеризуют форму Интернет-продукта в условиях товарно-денежного обмена, который с необходимостью сохраняется по причине наличия обширного сектора материального производства и использования в самой Интернет-экономике интеллектуального труда, являющегося редким ресурсом. При этом классические теории, такие, как трудовая теория стоимости и теория предельной полезности в их изначальном виде не всегда подходят для объяснения товарообмена в Интернет-экономике. Кроме того, как мы выяснили, не подходят для этого и другие (энергетические, информационные) теории стоимости.

Информационный продукт только тогда получает товарную форму, когда его получение связано с искусственным ограничением доступа при помощи паролей, ключей, лицензий, электронной подписи, на основе монопольной частной собственности на информацию. Таким образом, обостряется основное противоречие Интернет-экономики (между нетоварным содержанием и товарной формой Интернет-продукта), что приводит к возникновению превращенной формы стоимости всех следующих за первой (которая действительно имеет ценность) копий информационного продукта.

Таким образом, Интернет-экономические отношения выходят за рамки основных экономических законов: стоимости, предельной полезности, спроса и предложения, убывающей отдачи факторов производства.

 

 

 

ГЛАВА III

ИНТЕРНЕТ-ЭКОНОМИКА И ТЕОРИЯ ВОСПРОИЗВОДСТВА

 

Стабильные темпы роста американской экономики во второй половине 90-х годов, сопровождавшиеся низкой инфляцией и низким уровнем безработицы, а также быстрым развитием информационного сектора и стремительным ростом котировок акций компаний данного сектора на бирже, заставили многих поверить в то, что развитие информационных технологий повлекло за собой существенные  изменения макроэкономических закономерностей.

На подобные суждения практически не повлиял даже азиатский финансовый кризис конца 1997 г. и последовавший за ним обвал котировок акций большинства высокотехнологичных компаний (в первую очередь американских). За быстрым падением указанных показателей произошло такое же быстрое их восстановление, и к концу 90-х годов темпы роста американской экономики заметно выросли (с 2 до 3,5 - 4% в год). К сожалению, экономическая наука не смогла ни предсказать указанные события, ни дать им вразумительное теоретическое объяснение: был ли это «первый звонок» - провозвестник грядущего глобального кризиса, или кратковременный сбой экономического механизма. Аналогичным образом научное объяснение феномена информационной экономики возникает ex-post, что не может не вызывать озабоченность.

Гипотеза о структурных изменениях в экономике США в результате быстрого развития компьютерных и информационных технологий получила в литературе название новой экономической парадигмы. В качестве основных переменных, определяющих структурные характеристики экономики, новая парадигма использует естественный уровень безработицы и устойчивые темпы экономического роста в условиях низкой инфляции. В терминах этих показателей основные предположения новой экономической парадигмы выглядят следующим образом: темпы устойчивого экономического роста при постоянном уровне безработицы и инфляции увеличились; совместимый с безынфляционным ростом уровень безработицы, или естественный уровень безработицы, снизился. Таким образом, классическая гипотеза об отрицательном характере связи между инфляцией и безработицей более не может считаться верной.

Несмотря на то, что постиндустриальная экономика в той части, которая связана с компьютерными технологиями и Интернет, вполне наблюдаема, а ее параметры измеримы, новая экономическая парадигма явилась скорее неким «черным ящиком», на входе которого имелись связанные сетью все более мощные компьютеры, а на выходе – низкая безработица и устойчивый безынфляционный рост. Исчерпывающего описания взаимосвязи между ними парадигма предложить не смогла. Аналога теории общего макроэкономического равновесия, подобного той, которая существует в рамках неклассического и неокейнсианского направлений, для информационной экономики пока не возникло, однако модели, описывающие те или иные особенности функционирования такого равновесия, уже существуют. Сюда можно отнести экономические модели сетевых взаимодействий (network economics), модели взаимодействия между покупателями и продавцами посредством Интернет и т.п.

Попытаемся рассмотреть систему общественного воспроизводства с участием развивающегося информационного сектора, используя методологию К. Маркса[116]. Важной предпосылкой исследования данной системы является утверждение, что в ней, по крайней мере, в обозримом будущем сохранится товарно-денежный обмен, поскольку функционирует довольно значительный сектор производства, где используются ограниченные (материальные, трудовые и т.д.) ресурсы и, таким образом, не теряет своей актуальности проблема экономического выбора.

Весь общественный продукт, а, следовательно, и все производство общества в условиях становления и развития информационной экономики распадается на два больших подразделения:

1) информационный сектор экономики, где создается интеллектуальный продукт, куда входит по стоимости и Интернет-продукт, при этом сама Интернет-экономика является частью информационного сектора;     

2) материальное производство, где создаются традиционные товары и услуги, обладающие свойством ограниченности и составляющие основу товарно-денежного обмена.

Таким образом, совокупный общественный продукт (СОП) по натурально-вещественной форме состоит из совокупности традиционных и информационных продуктов, и количественно представляет собой сумму их стоимостей (см. формулу 1). 

 

СОП = И + М,                                 (1)

где    СОП – совокупный общественный продукт;

         И – стоимость информационного продукта;

         М – стоимость продукта материального производства.

 

В свою очередь, стоимость продукта, созданного в каждом из указанных подразделений, также распадается на две части (см. соотношение 2). В первом подразделении – это ИИ (стоимость информационного продукта, необходимого для создания продукта в информационном секторе экономики) и ИМ (стоимость информационного продукта и технологий, используемых в материальном производстве). Во втором подразделении – это МИ (стоимость материального продукта, необходимого для функционирования информационного сектора) и ММ (стоимость материального продукта, необходимого для нормального функционирования самого реального сектора экономики).

 

 

Каждое из них в условиях информационной экономики не может функционировать без двух указанных частей. Интеллектуальный труд нуждается в реальных средствах производства (компьютерах, видеокамерах, средствах связи и коммуникаций), а его продукты – в материальных носителях. В свою очередь материальное производство не может обойтись без современных технологий, воплощенных в информационном продукте (компьютерные программы, базы данных, электронная почта и т.п.). 

Первое подразделение состоит из разнообразных отраслей,  производящих информационный продукт. В них входят научно-исследовательские и образовательные учреждения, разработчики программного обеспечения, предприятия книгоиздательств, киноиндустрии, звукозаписи и шоу-бизнеса. Особая роль здесь принадлежит Интернет как всемирному средству распространения информации и обмена ею. На современном этапе все большее количество  продуктов интеллектуального труда распространяется с использованием глобальной сети и имеет все признаки Интернет-продуктов.

Второе подразделение включает в себя остальные отрасли народного хозяйства, которые для создания традиционных товаров и услуг все в большей степени используют плоды интеллектуального труда, заключенные в информационном продукте.

Таким образом, для нормального функционирования системы воспроизводства в масштабах всего общества необходим обмен созданными продуктами между двумя его подразделениями. Благодаря этому информационный продукт, созданный в первом подразделении, превращается в материальную форму – в форму средств производства и носителей информации, необходимых для дальнейшего функционирования данного сектора экономики. С другой стороны, благодаря такому обмену эквивалент стоимости товара второго подразделения реализуется в соответствующих информационных продуктах (компьютерных программах, базах данных и т.п.), применяемых в производстве традиционных товаров и услуг.

Предположим – для наших целей пропорция здесь совершенно безразлична и зависит главным образом от уровня развития информационного сектора экономики в той или иной стране, - что половина стоимости продукта первого подразделения авансируется предпринимателями и наемными работниками на закупку продукции второго подразделения, а другая половина расходуется на пополнение собственных средств производства и на потребление. Вследствие этого процесса стоимостной эквивалент половины информационного продукта возвращается в первое подразделение в виде материальных средств производства и предметов потребления, созданных во втором подразделении, где наблюдается обратная картина. В обмен на продукт материального производства предприниматели и работники получают в свое распоряжение информационный продукт, применяемый как в целях производства, так и в целях потребления.

Однако такой взаимный обмен осуществляется благодаря обращению денег, посредством которых происходит приравнивание части неограниченного ресурсными факторами информационного продукта и ограниченного продукта материального производства. По причине необходимости восполнения материально-вещественных средств производства и удовлетворения материальных потребностей занятых в информационном секторе экономики интеллектуальный продукт снова и снова должен выступать в денежной форме, и посредством денежной формы обмениваться на продукт материального производства. В действительности это обращение охватывает бесчисленное количество актов купли и продажи, совершаемое работниками и предпринимателями обоих подразделений в целях удовлетворения своих производственных и личных потребностей. Что же касается денег, необходимых для обмена части продукта первого подразделения на традиционные товары второго подразделения, то они выполняют, или, по крайней мере, должны выполнять функцию эквивалента, позволяющего путем рыночного механизма поддерживать пропорции между обоими секторами экономики[117].

Отсюда, между прочим, следует, что деньги, как специфическая форма институционального договора между людьми, будут существовать всегда, т.к. всегда будут существовать ограниченные материальные и нематериальные блага и ресурсы (обозначенные нами М – во втором подразделении).

Рассмотрим две ситуации: простое и расширенное воспроизводство совокупного общественного продукта с участием двух подразделений. Рассматривая простое воспроизводство, мы приходим к следующему результату:

1) Новая стоимость в форме информационного продукта, созданная годовым трудом работников и предпринимателей первого подразделения, должна быть равна воспроизведенной в натуральной форме стоимости традиционного продукта, созданного занятыми в сфере реального производства:

 

ИМ(1) = МИ(2).                              (3)

 

         2) Пропорция, в которой продукт каждого из подразделений делится на две части, зависит от уровня развития информационного (постиндустриального) сектора экономики страны. В странах с низким развитием данного сектора наблюдается неэквивалентный обмен между двумя подразделениями, т.к. небольшое количество информационного продукта приравнивается по стоимости к значительному количеству товара, созданного в реальном секторе экономики[118].

3) Разница в уровне развития двух подразделений общественного воспроизводства объясняет существующее различие в капитализации фирм, норме предпринимательской прибыли и оплате труда работников данных подразделений. Так, за ноябрь 1996 г. рыночная капитализация активов «IBM» выражалась в сумме порядка 70,7 млрд. долл., а общая капитализация «Майкрософт» составляла 85,5 млрд. долл. Но за этими капиталами стоят совершенно разные активы. В начале 1996 г. «IBM» за вычетом амортизации владела имуществом, основными производственными фондами и оборудованием на сумму 16,6 млрд. долл.; остаточная же стоимость основного капитала «Майкрософт» составляла всего 930 млн. долл. Иными словами, на каждые 100 долларов, вложенные в «IBM», приходятся основные фонды стоимостью 23 доллара, тогда как тем же 100 долларам, инвестированным в «Майкрософт», соответствуют фонды стоимостью чуть более доллара[119].

         Как известно, простое воспроизводство по существу имеет своей целью потребление, хотя получение прибыли и здесь является побудительным мотивом предпринимателей. Но прибыль, какова бы ни была ее относительная величина, в конечном счете служит здесь только основой индивидуального потребления предпринимателей. Поскольку простое воспроизводство составляет часть, притом самую значительную, всякого годового воспроизводства в расширенном масштабе, то этот мотив, т.е. личное потребление, сохраняет свое значение, выступая в сопровождении мотива обогащения как одного из условий экономического роста.

         Если, при условии неизменности всех прочих факторов, т.е. не только масштаба производства, но и производительности труда, – в текущем году  происходит увеличение информационного сектора экономики (а это долгосрочная общемировая тенденция), то все большая часть этого элемента СОП подлежит возмещению со стороны ограниченных материальных благ, создаваемых во втором подразделении. В условиях простого воспроизводства это привело бы либо к падению цен на информационные продукты, либо к росту цен на традиционные товары, либо к сокращению доли (и/или стоимости) материальных благ, необходимых для функционирования реального производства. Снижение цен на информационные продукты привело бы к сокращению их производства. Рост цен на традиционные товары вызвал бы увеличение их выпуска. Уменьшение доли материальных благ, необходимых для функционирования второго подразделения, привело бы к снижению объема применяемого основного капитала и сокращению выпуска. И то, и другое, и третье невозможно в нашей модели, т.к. противоречит условиям простого воспроизводства.

         Для того чтобы избежать подобных противоречий, необходимо перейти к рассмотрению расширенного воспроизводства, основным условием которого является превышение производства информационного продукта, необходимого для функционирования второго подразделения, над продуктом реального сектора, применяемого в первом подразделении.

 

ИМ(1)  > МИ(2)                                        (4)

 

Поскольку в современных условиях происходит ускоренное развитие информационного сектора экономики, постольку он постоянно порождает добавочный продукт, превышающий общий размер продукта на начало года, т.е.:

 

И1 = И0 + ∆И,                                           (5)

где    И1         – текущая стоимость информационного продукта;

И0         – стоимость информационного продукта на начало периода;

∆И    – прирост стоимости информационного продукта за истекший период.

 

Прирост стоимости информационного продукта распределяется в определенной пропорции между его составляющими: ИИ (стоимостью информационного продукта, необходимого для функционирования информационного сектора экономики) и ИМ (стоимостью информационного продукта, используемого в сфере реального производства). При этом происходит не только стоимостное, но и натурально-вещественное увеличение указанных параметров. Это объясняется тем, что растущий информационный сектор требует расширения своей материальной составляющей: средств производства (компьютеров, коммуникаций и другого оборудования), а также носителей информации:

 

∆И = ∆ИИ + ∆ИМ,                                   (6)

где    ∆И       – прирост стоимости информационного продукта за

                   истекший период;

∆ИИ – прирост стоимости информационного продукта,

необходимого для функционирования первого подразделения;

∆ИМ – прирост стоимости информационного продукта, используемого во втором подразделении.

 

Но отсюда следует, что возросший по стоимости и количеству продукт первого подразделения с необходимостью требует соответствующего увеличения размера продукта, создаваемого во втором подразделении общественного производства. Следовательно, подразделение 1 должно доставить добавочный продукт для подразделения 2, на что оно, в свою очередь, отвечает увеличением производства собственного продукта, необходимого для обмена с подразделением 1. Таким образом, можно сформулировать экономический закон опережающего развития информационного сектора, который действует в условиях перехода к постиндустриальной экономической системе.

Данный закон общественного воспроизводства детерминируется следующими причинами:

1) неограниченностью ресурсов информационной экономики как основного фактора будущего экономического роста;

2) опережающим ростом производительности труда в информационном секторе экономики;

3) стабилизацией объемов производства материального сектора экономики.

Так, по данным Бюро экономического анализа (БЭА) при министерстве торговли США, с 1982 года затраты предприятий частного сектора на покупку средств производства «промышленного века» - двигателей и турбин, электрораспределительных и контрольных приборов, металлообрабатывающих станков, погрузочно-разгрузочных механизмов и машин общепромышленного назначения, оборудования для сферы услуг, горнодобывающей, нефтяной и строительной отраслей, а также сельского хозяйства – более или менее устойчиво держатся на уровне 110 млрд. долл. в год. Снижаясь в периоды промышленного спада и поднимаясь вверх во времена роста, они в среднем составляли названную выше цифру. В то же время в области затрат на приобретение информационной техники наблюдается постоянный рост. В 1982 году на покупку компьютеров и телекоммуникационного оборудования американские компании израсходовали 49 млрд. долл. К 1987 году эта сумма подскочила до 86,2 млрд. долл. и продолжала расти. Если изобразить динамику капитальных затрат «промышленного» и «информационного» века в виде графиков, то будет видно, что обе линии пересекаются в 1991 году, когда расходы на приобретение промышленного оборудования составили 107 млрд. долл., а на закупку информационной техники — 112 млрд. долл. С этих пор компании расходуют больше денег на оборудование, необходимое для сбора, обработки, анализа и распространения информации, чем на машины, предназначенные для штамповки, резки, сборки, погрузки и иного рода действий с материальными предметами[120].

Существует мнение, что на современном этапе в развитых странах происходит рост производительности труда, связанный с развитием информационных технологий (распространением компьютеров, ростом их быстродействия, повышением пропускной способности сетей и т.п.). Однако существуют и противоположные точки зрения. По мнению А.В.Кузнецова, анализ эмпирических данных на примере американской экономики свидетельствует о том, что долгосрочного увеличения темпов роста производительности труда и связанного с ним роста экономики не произошло. Гипотеза об изменении характера связи между безработицей и инфляцией также противоречит выводам классической экономической науки[121]. Тем не менее, А.В. Кузнецов не отрицает, что развитие информационных технологий вполне способно оказать влияние на макроэкономические переменные.

По нашему мнению, увеличение темпов роста американской экономики в начале XXI века только частично может быть связано с повышением производительности труда в информационном секторе хозяйства. В большей степени на этот процесс повлиял феномен неэквивалентного обмена между двумя подразделениями общественного воспроизводства, когда меньшее по стоимости количество информационных продуктов обменивается на большее количество традиционных товаров. Происходит рост цен на продукты информационного сектора экономики, а это напрямую ведет к увеличению расчетных показателей производительности труда и эффективности производства. На первых порах становления информационной экономики возникает своеобразный рентный доход, обусловленный относительной редкостью информационных продуктов по сравнению с товарами материального производства. Подобное явление при обмене продуктов порождает неравенство не только в стоимостных пропорциях, но и в нормах предпринимательской прибыли, а также оплате труда работников обоих подразделений.

По мнению Т. Стюарта, с которым мы вполне согласны: «Неравенство растет оттого, что экономика перестала быть индустриальной, а рынок труда не успел приспособиться к происшедшим в ней изменениям. Существуют данные – и их еще никто не сумел опровергнуть, - что образованные люди в наше время получают больше, чем когда бы то ни было. Сокращая плату за физический труд, рыночные силы одновременно все более щедро вознаграждают труд умственный»[122].

Подобное явление неэквивалентного обмена наблюдается не только в системе воспроизводства отдельно взятой страны, но и в  мировой экономике в целом. Государства, первыми вступившие в информационный век (в первую очередь – США), пользуясь неэквивалентным обменом во внешней торговле, порождают своеобразную эксплуатацию[123] развивающихся стран, за гроши прибирая к рукам их действительно редкие материальные и интеллектуальные ресурсы («утечка мозгов») в обмен на дешевые копии информационных продуктов, называемые в народе «болванками». При этом на деньги, полученные от подобного «экспорта», происходит скупка и размещение объектов материального производства в развивающихся государствах. Таким образом, создается порочный круг постоянного отставания стран третьего мира, происходит закрепление их сырьевой специализации и интеллектуального «рабства».

Неудивительно, что подобные действия развитых государств, а также крупнейших информационных корпораций (например, «Майкрософт»), стремящихся сохранить достигнутое статус-кво и пользующихся своей монополией на объекты интеллектуальной собственности, с неизбежностью ведут к застою научно-технического и экономического прогресса общества. И в этом смысле производители контрафактной продукции, эти «благородные разбойники» времен постиндустриализма, объективно играют положительную роль, составляя реальную конкуренцию информационным магнатам, поставившим свободу распространения информации в зависимость от собственных сверхприбылей.

Одна из решающих ролей в развитии процесса демократизации интеллектуального рынка принадлежит Интернет как средству беспрепятственного обмена информацией во всемирном масштабе. Рискнем утверждать, что будущее не за корпоративными монстрами, а за тысячами самостоятельных интеллектуальных тружеников, получающих истинное наслаждение от создания и распространения необходимых человечеству информационных продуктов, что, впрочем, не исключает и соразмерного денежного вознаграждения за труд (создание «первой копии»).

Рост совокупного общественного продукта требует соответствующего возрастания капитала двух воспроизводственных подразделений как по стоимости, так и по натурально-вещественной форме. Таким образом, закон опережающего развития информационного сектора экономики  в качестве основы расширенного воспроизводства на этапе становления и развития постиндустриального общества тесно связан с процессом накопления капитала.

При производстве на основе возрастающего капитала ИМ(1) должно быть равно МИ(2) плюс та часть дополнительного продукта, которая вновь присоединяется к капиталу, необходимому для расширения производства во втором подразделении, а минимум этого расширения должен быть таким, без которого неосуществимо действительное накопление, т.е. действительное расширение производства в самом подразделении 1.

Предположение, допускаемое при простом воспроизводстве, а именно, что ИМ(1) = МИ(2), несовместимо с производством эпохи постиндустриализма. Это, впрочем, не исключает того, что на отдельных отрезках экономического цикла общий объем производства в течение какого-либо года бывает меньше, чем в предыдущем году, так что по сравнению с предшествующим годом не происходит даже простого воспроизводства.

Как уже было указано, развитие информационной экономики не может происходить без крупных переливов капитала как между отдельными отраслями, так и между странами. Одна из ведущих ролей и здесь принадлежит глобальной сети Интернет, без которой сегодня невозможно представить себе функционирование всемирного рынка капитала, который охватывает и рынок ценных бумаг, и рынок валюты, и межбанковские расчеты.   

Таким образом, развитие Интернет сегодня должно стать общенациональной стратегией любого государства, стремящегося в будущем занять достойное место на мировой арене, и ряд государств показывает пример разработки и реализации если не комплексной стратегии, то по крайней мере ее отдельных элементов и направлений. Так, в 2005 г. весь мировой рынок оффшорного (т.е. имеющего налоговые льготы или освобожденного от налогов) программирования, по данным исследовательской компании Gartner Group, оценивался в 34 млрд долл. (в 2007 году его объем может увеличиться вдвое). Главным экспортером услуг в области оффшорного программирования остается Индия, которая в 2005 году с помощью программистов заработала около 20 млрд долл. Повторить успех Индии готовы сегодня не только Китай, Южная Корея или Турция. Национальные программы развития оффшорного программирования реализуют Мексика и Бразилия, Никарагуа, Ботсвана и Шри-Ланка. Предприятия, задействованные в данных программах, пользуются поддержкой правительств, получают различные льготы и налоговые послабления.

При этом ситуация, складывающаяся с развитием Интернет-экономики в России, оставляет желать лучшего. По словам министра связи и информационных технологий РФ Леонида Реймана, представившего доклад на совещании по вопросам развития информационных технологий в России, проходившем в январе 2005 г в Новосибирске под председательством Президента РФ В.В. Путина, объем мирового рынка информационных технологий составлял на начало 2005 г. около 915 млрд. долларов, что превышает показатели нефтяного сектора мировой экономики. Доля же России в мировом рынке информационных технологий составляет всего 0,2%. Наблюдается заметный «перекос» и внутри страны: если доля информационных технологий в ВВП ведущих мировых стран составляет более 10 % (в США более 30 %), то у нас это порядка 0,3% [124].

По словам вице-президента Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Игоря Юргенса, «вклад информационно-коммуникационного сектора в прирост ВВП США превышает 30 процентов, тогда как доля строительной отрасли - 15 процентов, автомобилестроения - 5 процентов. Стремительно растут и корпоративные инвестиции в информационные технологии, они составляют сегодня от 10 до 35 процентов всех капитальных вложений компаний развитых стран. Доля специалистов в сфере информационных технологий в общей структуре занятости составляет в развитых странах от 4 до 10 процентов»[125].

О более чем скромных достижениях в развитии Интернет- технологий в России говорит табл. 1.

 

Таблица 1

Использование информационных и коммуникационных технологий в России

(без субъектов малого предпринимательства)

 

Источник: Россия 2005: Стат. справочник / Росстат. – М., 2005. - С. 33.

 

В России все еще не телефонизировано 42 тысячи населенных пунктов. Только 5% учителей используют сегодня информационные технологии в учебном процессе. В Великобритании, например, этот показатель составляет около 60%. В России один персональный компьютер приходится на более чем 50 учащихся. Европейский стандарт – 10 учащихся. Субъекты федерации, развивающие коммуникационную инфраструктуру, отличаются друг от друга по использованию мобильной связи – в 80 раз, по количеству домашних компьютеров – в 50 раз.

Все это говорит о реальном противоречии, сложившемся в системе воспроизводства совокупного общественного продукта в России. В  результате процесса воспроизводства, совершаемого на протяжении ряда лет, прирост продукта, создаваемого в «старой», традиционной экономике (∆М) оказался не только равным, но и значительно большим, чем увеличение информационного продукта, создаваемого в первом подразделении. Это означает изменение траектории экономического развития с восходящей на нисходящую (с прогрессивной на регрессивную). Подобное несоответствие может быть устранено двумя способами: либо посредством серьезного системного кризиса, вследствие чего капитал из подразделения 2 переместился бы в подразделение 1, либо путем  реализации долговременной общенациональной стратегии опережающего развития информационного сектора экономики. Разумеется, основное бремя разработки и финансирования подобной стратегии должно взять на себя государство.

 

 

ГЛАВА IV

ДИВЕРСИФИКАЦИЯ СТРУКТУРЫ ЭКОНОМИКИ РОССИИ

НА ОСНОВЕ РАЗВИТИЯ ИНТЕРНЕТ-ТЕХНОЛОГИЙ

 

Рассмотрение в конце предыдущей главы противоречивости воспроизводственного процесса в России показало, что, несмотря на экономический рост последних лет, национальное хозяйство страны продолжает находиться в состоянии глубокого структурного кризиса. Современный экономический рост происходит на основе негативных структурных сдвигов: деиндустриализации экономики на фоне сокращения доли постиндустриального сектора[126]. Это объясняет, почему наметившийся в последнее десятилетие в экономике России рост носит по преимуществу экстенсивный характер: он происходит за счет вовлечения в производство высвободившихся ранее (на стадии экономического спада) ресурсов - труда и капитала. При этом доля фактора, связанного с научно-техническим прогрессом, в структуре экономического роста неуклонно уменьшается. Эскалация экономического роста на базе устаревших технологий может привести к обострению и без того серьезного структурного кризиса, в котором оказалась российская экономика.

В этом смысле актуальна задача инициирования прогрессивных структурных сдвигов, способствующих стабильному росту информационного сектора в экономике. Осуществление диверсификации хозяйственной структуры может происходить на фоне общего экономического роста, стагнации или экономического спада. Существует устоявшееся мнение, что структурной перестройке сопутствует стагнация и экономический спад. Это и понятно: ведь перемещение производственных ресурсов и создание новых отраслей само по себе требует немалых затрат времени и средств. Кроме того, структурной перестройке соответствуют фазы затухания регрессивных и зарождения прогрессивных структурных сдвигов, когда общая эффективность функционирования хозяйственной системы снижается или остается на прежнем уровне. Теоретически возможно представить ситуацию структурного обновления экономики и одновременного экономического роста. В этом случае темпы роста новых секторов и отраслей экономики должны превышать соответствующие показатели реликтовых и традиционных укладов. Это возможно только в том случае, если размер созданной в экономике добавленной стоимости превышает сумму затрат на структурную перестройку, либо необходимые инвестиции поступают извне. 

Возникает закономерный вопрос: почему в результате рыночных реформ негативные тенденции, имевшие место в структуре российской экономики начала 90-х годов, не были преодолены, а еще более усилились?  На наш взгляд, этому существует несколько объяснений.

Первой причиной является инерционность структуры экономики, доставшейся в наследство от централизованно-планируемой советской экономической системы, структурные перекосы и деформации которой хорошо известны: нарушение пропорций между I и II подразделениями общественного производства (так называемыми - группами «А» и «Б»); между накоплением и потреблением; высокая степень монополизации; сырьевая направленность экономики и т.п.

         Второй причиной неблагоприятной динамики сдвигов в экономике России является пробуксовка механизма структурных сдвигов, невозможность свободного перелива и распределения капитальных ресурсов между отдельными секторами экономической системы в результате наличия в ней элементов естественного монополизма, прежде всего, в отраслях топливно-энергетического комплекса, на железнодорожном транспорте, в области нефте и газотранспортировки. Указанный во многом искусственно созданный монополизм препятствует оптимизации механизма структурных сдвигов в экономике, становлению в ней процесса поступательного структурного развития, достижению высоких темпов, эффективности и качества структурных сдвигов.

Следующей причиной явилось то, что структурно-трансформационный кризис, обусловленный формированием в России рыночных отношений, совпал с общим кризисом индустриального сектора и развитием постиндустриального уклада в структуре экономики развитых стран. Причем такая разнонаправленная динамика обнаружила несколько точек сопряжения этих, казалось бы, различных экономических структур. Так, снижение доли материального производства в развитых странах происходило, в том числе и за счет структурного сдвига в сторону увеличения доли экспортоориентированных добывающих отраслей в экономике России. В свою очередь, сдвиги в структуре потребностей российских субъектов хозяйствования, обусловленные глобальными постиндустриальными тенденциями, удовлетворялись за счет импорта продукции передовых секторов экономики развитых стран, что явилось одной из причин их бурного роста, и в то же время обусловило снижение доли постиндустриального (в т.ч. информационного) сектора в экономике России. Данная ситуация описана нами в предыдущей главе как система неэквивалентного обмена между развитыми и развивающимися странами.

Этим во многом объясняется постоянная нехватка внутренних инвестиций, тогда как средства, полученные в результате экспорта сырья и энергоносителей, оседают в бездонном стабилизационном фонде и размещаются в иностранных ценных бумагах, т.е. по большей части работают на экономику развитых стран в ущерб развитию собственной. Нехватка средств обусловила также снижение доли индустриального сектора, т.е. фактическую деиндустриализацию российской экономики.

Существенная закономерность современного экономического роста – его неравномерный характер, обусловленный процессом периодического замещения технологических укладов, целостных комплексов технологически сопряженных производств, связанных с ключевыми научно-техническими разработками и нововведениями на определенном отрезке времени. В ходе каждого структурного кризиса экономики, сопровождающего смену доминирующих технологических укладов, открываются новые возможности экономической динамики. Страны, лидировавшие в предшествующий период, сталкиваются с обесценением капитала и утратой квалификации занятых в отраслях                устаревающих укладов, в то время как страны, успевшие создать заделы в формировании производственно-технологической системы нового уклада, становятся центрами притяжения капитала, уходящего из традиционных производств.

В этом смысле мы не согласны с мнением В.Л. Иноземцева, который считает, что государства, позже вступившие на путь постиндустриального развития, вообще не способны догнать передовые страны. В качестве примера приводятся новые индустриальные страны Юго-Восточной Азии, Китай и даже Япония. В этом смысле у России, по его мнению, вообще нет никаких перспектив. В.Л. Иноземцев пишет, что «...сокращение разрыва возможно, но устранение его нереально...», и далее, «…сокращение разрыва может быть устранено только при активном заимствовании технологических достижений развитых стран. Необходимо попросить команду катера (терминология автора) взять Россию на буксир, чтобы ее экономика двигалась фактически с той же скоростью, не приближаясь к развитым странам, но и не отставая от них»[127]. 

В отличие от В.Л. Иноземцева, мы считаем, что структурные сдвиги в экономике развиваются в виде S-образной кривой (см. рис. 13). Это позволяет сделать вывод, что страны, заблаговременно наращивающие свой научно-технический, инвестиционный и производственный потенциал в перспективных направлениях становления новых технологических укладов (в первую очередь – в экономике знаний и информации, объединенных глобальной сетью Интернет), обретают принципиальное конкурентное преимущество. Вовремя произведенный структурный маневр в заключительной фазе структурного кризиса позволяет выйти на траекторию опережающего экономического развития.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Рис. 13. S-образные кривые развития структурных сдвигов в экономике

 

Вот как об этом пишет известный исследователь S-образных кривых Р. Фостер: «Мы живем в век технологических разрывов и в век, когда сегодняшние лидеры подвергаются самому большому риску. Последствия технологического сдвига почти всегда безжалостны для обороняющегося. По мере приближения 2000 г. технологические разрывы станут все более частыми, и в ходе осуществления структурных сдвигов атакующие будут иметь преимущество перед теми, кто сидит в окопах. По мере достижения предела технологии ее совершенствование становится все более дорогостоящим. Но в то же время нередко появляется возможность новых подходов, а эти новые возможности часто зависят от знаний, которыми лидеры в достаточной мере не располагают. Когда предпринимаются такие атаки, они остаются незамеченными для лидера, отгородившегося традиционным экономическим анализом. Когда молодой атакующий силен, он, опираясь на свои успехи и знание рыночной стратегии, вполне готов к сражению. Обороняющийся же убаюкан чувством безопасности, навеянным хорошими экономическими результатами в течение длительного времени, которые побуждают его идти старой дорогой и верить в эволюционный характер перемен; в результате его реакция запаздывает. Заключительная битва скоротечна и лидер проигрывает»[128].

Все сказанное справедливо как для одной компании, осуществляющей структурные преобразования, так и для национального хозяйства в целом. Страны, осуществляющие структурный прорыв, развивающие прогрессивные структурные сдвиги на основе расширяющихся конкурентных преимуществ, получают шанс «перегнать не догоняя». В противном случае из-за неспособности своевременно «оседлать» новую волну макроструктурного обновления экономики, России, подобно Алисе из сказки Л. Кэррола, «придется бежать все быстрее, чтобы оставаться на месте». И в этом случае она будет обречена на постоянное «догоняющее развитие».

По мнению Д.С. Львова, экономический рост, наметившийся в России в последние годы, носит экстенсивный характер, а его источники уже исчерпаны или близки к исчерпанию. Это подтверждается возникшей вдруг в последнее время хронической нехваткой топливно-энергетических ресурсов. Участились перебои в снабжении потребителей электроэнергией, газом и теплом. По расчетам Д.С.Львова, для того, чтобы достигнуть в ближайшие годы провозглашенного Президентом РФ удвоения ВВП, необходимо обеспечить ежегодное увеличение производства отраслей топливно-энергетического комплекса (ТЭК) на 15 – 20%[129].  

Наблюдаемый нами в последние годы экономический рост обусловлен в первую очередь высокими мировыми ценами на углеводородные энергоносители, а также обесценением российской валюты в результате валютно-финансового кризиса 1998 г. и последующим процессом импортозамещения, в результате чего произошла загрузка временно свободных производственных мощностей, наметилось снижение скрытой и структурной безработицы. Напомним, что, по данным Госкомстата РФ, в 1998 г. ВВП России составлял 56,5% к уровню 1990 г. Поэтому современный рост в российской экономике носит экстенсивный характер при общем ухудшении экономической структуры. Но даже при благоприятной внешнеэкономической конъюнктуре достичь показателей 1990 г. (начало реформ) удастся еще не скоро, так как часть имевшихся основных фондов полностью изношена, а темпы ввода нового оборудования существенно отстают от темпов их выбытия. Кроме того, в последние годы страна столкнулась с серьезным демографическим кризисом: только за один год (с 2003 по 2004) население России уменьшилось почти на 800 тыс. человек.

Все это подчеркивает необходимость усиления роли государства в осуществлении структурных преобразований в современной экономике. Однако вместо этого наблюдается политика пассивного следования за спонтанно возникающими структурными сдвигами, выражающимися в росте экспортоориентированных отраслей ТЭК, а также в наращивании импортозамещающих производств традиционного и реликтового технологических укладов. При этом популистские заявления о диверсификации экономики и развитии постиндустриального сектора (в частности, нанотехнологий, науки и образования) пока не подкреплены достаточными финансовыми ресурсами.  

На наш взгляд, нужна комплексная стратегия освоения ключевых производств передовых технологических укладов, способных расти опережающими по масштабам мирового рынка темпами, выраженными двухзначными числами. Необходимо генерировать инвестиционный и интеллектуальной потенциал, достаточный для всесторонней диверсификации экономики на основе внедрения новейших достижений научно-технического прогресса.  

В последние годы сложилось значительное отставание России в освоении новых технологических укладов, особенно в области развития информационной экономики. В промышленно развитых странах до 90% экономического роста достигается за счет внедрения новейших достижений научно-технического прогресса. В России в 1990 году доля НТП в экономическом росте страны составляла 65%, в 2000 году, по оценкам экспертов, не доходит и до 5%[130].

В промышленности России имеет место опасная тенденция ускоренной деградации наукоемких отраслей. Если общее падение объемов производства в промышленности, по данным Госкомстата РФ, в 1990 – 1999 годы составило 54%, то в наукоемких отраслях – 80%. Замедлились темпы научно-технического развития в экономике. Отмечаются существенные проблемы в формировании структурных сдвигов на основе научно-инновационных факторов роста.

Экспертная оценка современных структурных сдвигов в экономике России показывает, что самый передовой шестой технологический уклад не формируется, доля технологий пятого уклада (в военно-космической технике, средствах связи) составляет примерно 10%, четвертого – свыше 50%, третьего (преобладавшего в развитых странах в 20 - 30 годы XX века) – около 30%, реликтовых укладов – почти 20%[131]. Отсюда следует, что Россия отстает от промышленно-развитых стран на целое поколение техники.

В результате проводимых экономических реформ скорость инновационного обновления производства не только не возросла, но напротив, недопустимо упала. Из-за утраты позиций и потери времени нарастают структурные диспропорции и противоречия. Так, по удельному весу в общемировой величине Россия имеет 12% ученых и 22 – 28% минеральных ресурсов, но доля страны на мировом рынке наукоемкой продукции (он оценивается примерно в 2,3 трлн долл. в год) составляет всего 0,3%[132]. Между тем уровень инновационной активности в России продолжает снижаться. Число организаций, осуществляющих НИОКР и внедрение технологических инноваций, с 2003 по 2004 годы сократилось на 1,7%,а их доля их в общем количестве не превышала 2,5%[133].

Негативное влияние на инновационную политику оказало недостаточное финансирование науки и образования. Расходы на науку в бюджете 2006 года составили примерно 100 млрд. рублей, а на оборону - 666 млрд. рублей, на «безопасность» - 540 млрд. рублей. Между тем, в американском бюджете расходы на науку и оборону практически равны, а научный бюджет превышает российский в сто раз. Расходы Китая на науку превышают российские в шесть раз. Во многом современные заслуги образования и науки связаны со значительной поддержкой этих отраслей в прошлом.

Сократилось число организаций, составляющих научно-техническую сферу страны. Общее число занятых в научно-технической сфере, по данным Федеральной службы государственной статистики, снизилось с 1990 по 2004 годы в 2,5 раза (с 2 млн. до 840 тыс. человек)[134]. Упадок производства привел к тому, что разработки талантливых ученых и специалистов в области программирования и производства высоких технологий не были востребованы, из-за чего люди или изменили профиль работы, или выехали работать за рубеж. По имеющимся данным, за годы реформ из России эмигрировало 100 тыс. ученых, вследствие чего ежегодные потери страны приблизительно равны 10 млрд. долл.[135]  

Кроме того, отмечаются неблагоприятные сдвиги в области образования. По данным Федеральной службы государственной статистики, в 2005 г. аттестат об основном общем образовании получили 1,9 млн. юношей и девушек (90,8% к уровню 2004 г.), о среднем (полном) общем образовании - 1,3 млн. человек (94,1%). Прием в средние профессиональные учебные заведения сократился по сравнению с 2004г. на 41,6 тыс. человек, или на 5%. На условиях полного возмещения затрат на обучение приступили к занятиям в техникумах 310,6 тыс. студентов, или 38,3% от общего числа принятых (в 2004г. - соответственно 329,6 тыс., или 38,7%). В 2005 году, по сравнению с 2004 годом, сократилось число государственных и муниципальных дневных общеобразовательных учреждений на 2,7%, а также государственных и муниципальных высших учебных заведений на 2,1%. Пик роста приема в государственные высшие учебные заведения (ВУЗы) приходился на 2000 г., в котором прием был больше уровня 1999 г. на 21%. В дальнейшем наблюдалась снижение темпов роста приема в государственные ВУЗы. В 2005 г. прием в ВУЗы сократился на 22 тыс. человек (на 2%) и составил 1362,7 тыс. человек[136].

Иными словами, в последнее десятилетие XX века страна теряет интеллектуальный потенциал, без которого невозможно осуществление прогрессивных структурных сдвигов в экономике.

Компьютерные технологии развиваются на зарубежной технологической основе. Несмотря на то, что в России уже осуществляется сборка компьютеров, по преимуществу она носит «отверточный» характер, а почти 100% комплектующих  производится за пределами страны. Отечественные разработки в области программного обеспечения носят узкую направленность, и до 75% его также является иностранным[137].

Таким образом, с одной стороны, в последние годы в экономике России наблюдается определенный экономический рост, с другой стороны, имеют место негативные сдвиги, ведущие к деградации наиболее прогрессивных элементов экономической структуры. Выявленные тенденции образуют специфическое противоречие, присущее развитию структурных сдвигов в современной экономике России. В таких условиях единственно возможный путь осуществления диверсификации хозяйственной структуры – инициирование волны структурного обновления с использованием максимального эффекта мультипликатора путем адресных инвестиционных вливаний в относительно замкнутые экономические системы (инновационные проекты, предприятия, производственные объединения) – последовательно от локальных ко все более глобальным.

Так как экономические интересы предприятий, отраслей и регионов взаимосвязаны, есть возможность искусственно создать волну необходимых структурных сдвигов в отраслевом или территориальном разрезе с наибольшим эффектом мультипликатора по принципу цепной реакции. Для этого необходимо установить коэффициенты корреляции желаемых структурных сдвигов по предприятиям, регионам или отраслям народного хозяйства страны.

При этом размер инвестиций должен быть таким, чтобы инициировать прогрессивные структурные сдвиги в экономике, по потенциалу, массе и интенсивности превосходящие противостоящие им регрессивные, способные сломить сдерживающие рамки и инерцию старой экономической структуры. При этом для разрешения противоречий между ней и структурой более высокого порядка в процессе продвижения по цепочке сдвигов от микро- к макроструктурам понадобится значительно меньше инвестиционных ресурсов, чем для того, чтобы единовременно осуществить глобальную структурную перестройку экономики России в целом.        

Однако необходимо помнить, что взаимодействие индустриальных структурных сдвигов с доиндустриальными и постиндустриальными может дать негативный эффект с точки зрения наложения разнонаправленных сдвигов в экономической структуре. Во всяком случае, на первоначальном этапе осуществления структурной перестройки российской экономики возможно торможение экономического развития и даже определенный спад.

С точки зрения перспективного развития российской экономики проблема структурной перестройки связана не только с нейтрализацией регрессивных, но, в первую очередь, с осуществлением прогрессивных структурных преобразований. Необходим структурный прорыв в постиндустриальное будущее с использованием всех преимуществ S-образной кривой. Важную роль в решении этой задачи может сыграть стратегия инициации первосдвига, первотолчка, способного дать мощный положительный импульс прогрессивному структурному развитию экономики. С одной стороны, это должен быть структурный сдвиг с наибольшим эффектом мультипликатора, то есть с наибольшим коэффициентом корреляции в сопоставлении с каждым из взаимодействующих сдвигов в экономике. В результате развития данный сдвиг будет характеризоваться наибольшим значением коэффициента взаимодействия структурных сдвигов, а значит, и максимальными показателями результирующего сдвига в экономической структуре. С другой стороны, искомый сдвиг должен обладать предсказуемой инерционностью, так как по мере развития из прогрессивного на стадии зарождения и роста он может превратиться в регрессивный на стадии затухания.

Большинство ученых сходится во мнении, что таким структурным сдвигом должно стать развитие высоких технологий. Действительно, в тех сферах, где экономика бывшего СССР добилась больших успехов в их разработке и освоении (системы вооружения, космические технологии), Россия до сих пор на равных конкурирует и сотрудничает с развитыми странами (в торговле оружием, совместной работе на международной космической станции). Однако развитие высоких технологий требует огромных инвестиций. Первоначально они охватывают узкий сегмент экономики, и не впоследствии все оказываются перспективными. Нам же необходим структурный сдвиг, охватывающий максимальное количество хозяйствующих субъектов, способствующий воспроизводству прогрессивных структурных изменений и сам порождающий их в будущем.

Таким сдвигом, на наш взгляд, может стать развитие глобальных сетей, интерактивных отношений и Интернет-технологий. С точки зрения необходимости становления постиндустриального сектора в экономике он позволяет решить сразу несколько задач:

·     генерирует основные производственные ресурсы постиндустриальной экономики - знания и информацию, улучшает качество человеческого капитала, увеличивает долю фактора, связанного с НТП, в структуре экономического роста;

·     существенно упрощает механизм структурных сдвигов в экономике, ускоряет переливы капитала и перемещение производственных ресурсов в соответствии с изменениями в структуре потребностей;

·     ведет к увеличению доли сферы услуг в экономике, развитию электронной торговли, платежно-расчетных отношений, вхождению в единое мировое информационное научно-образовательное пространство;

·     способствует развитию системы дистанционного обучения и самообразования, ликвидации компьютерной безграмотности, увеличению интеллектуальной и информационной емкости производимого продукта.

Таким образом, первоначальный сдвиг на основе развивающегося знания и обмена информацией создаст условия для структурного обновления всей экономики на базе передовых технологий. В качестве первого шага предлагается произвести бесплатное подключение образовательных учреждений (а затем и всего населения страны) к сети Интернет, попутно решив проблему обеспечения последних персональными компьютерами и лицензионным программным обеспечением. Масштабы необходимых инвестиций в этом случае вполне сопоставимы с рентными доходами от нефтяного экспорта.

Развитие интерактивных отношений на основе Интернет способно внести серьезные корректировки в механизм структурных сдвигов. В результате точечной сегментации виртуального рынка логически разрешаются многие указанные нами ранее противоречия Интернет-экономики. При этом на пути движения капитала в киберпространстве практически не существует границ, в том числе и межгосударственных. Развитие интерактивных отношений позволит привлечь к осуществлению структурной перестройки экономики России инвестиции практически со всего мира.

Необходимо отметить, что определенные шаги в этом направлении уже делаются. В 2001 г. принята Федеральная целевая программа (ФЦП) «Электронная Россия (2002 – 2010 годы)»[138]. Основной целью программы является повышение эффективности функционирования экономики и государственного управления за счет внедрения и массового распространения информационных и коммуникационных технологий (ИКТ), создание технологических предпосылок для развития гражданского общества за счет обеспечения прав на свободный доступ к информации, в т.ч. на базе расширения подготовки специалистов по информационным технологиям и квалифицированных пользователей.

Одной из важных задач ФЦП «Электронная Россия (2002-2010 годы)» является дополнение и координация других программ, придание процессу информатизации комплексного характера. В этом смысле данная Программа тесно связана с ФЦП «Развитие электронной торговли в России» и ФЦП «Развитие единой информационно-образовательной среды Российской Федерации». При этом названные программы решают различные задачи:

- ФЦП «Электронная торговля» ориентирована преимущественно на создание предпосылок для внедрения информационных технологий в коммерческом секторе;

- ФЦП «Единая информационная образовательная среда» акцентирует внимание на развитии новых образовательных технологий и формировании материальной базы для их внедрения.

Программа «Электронная Россия» призвана, в первую очередь, устранить общие институциональные барьеры для развития информационных технологий, содействовать расширению взаимодействия между государством и гражданами на основе их использования, а также обеспечить развитие инфраструктуры публичных сетей доступа.

Таким образом, проведенное исследование показало противоречивость экономического роста в современной российской экономике. Стимулирование экстенсивного роста на основе развития традиционных и реликтовых технологических укладов оттягивает ресурсы от прогрессивных структурных сдвигов, которые в будущем могут стать источниками интенсивного экономического роста.

Разрешение объективного противоречия между сегодняшним экономическим ростом и осуществлением прогрессивных сдвигов в структуре экономики невозможно без соответствующей общенациональной стратегии структурных сдвигов, целями которой должно быть не количественное увеличение основных экономических показателей, а качественный сдвиг в структуре технико-экономических и социально-экономических отношений в условиях становления постиндустриального общества. Основные цели, которые необходимо достичь при реализации структурных сдвигов на этапе становления информационной экономики в России, можно сформулировать следующим образом: развитие передовых технологических укладов, сферы науки и образования, повсеместное внедрение  информационных технологий   и   интерактивных   экономических  отношений на основе глобальной сети Интернет.

Указанные цели могут быть достигнуты на основе реализации задач, поставленных Президентом РФ в феврале 2006 г. на выездном заседании Президиума Госсовета в Нижнем Новгороде, посвященном развитию информационно-коммуникационных технологий:

- ускорение создание технопарков и инновационно - венчурного фонда для информационно-телекоммуникационных компаний;

- развитие отечественного производства в сфере информационно-коммуникационных технологий и создания программного обеспечения;

- увеличение вклада информационно-коммуникационных технологий в ВВП России;

- увеличение экспорта информационных технологий для достижения Россией лидерских позиций на мировых рынках;

- компьютеризация и подключение всех школ к сети Интернет к концу 2008 г. с нормативом 20 школьников на один персональный компьютер;

- обеспечение равного доступа всех граждан к информационным технологиям;

- информатизация государственного и муниципального управления в целях повышения его эффективности и «прозрачности» (реализация программы «Электронное правительство»);

- дальнейшее развитие и совершенствование нормативно-правовой базы, регламентирующей взаимоотношения разработчиков, собственников и пользователей информации;

- интенсификация развития цифрового телевидения;

- модернизация информационной структуры почтовой связи;

- создание специализированной правительственной комиссии по информационным технологиям.

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

          

Способность информации проникать через границы, недоступные для материальных объектов, обуславливает создание единого информационного поля Земли. Пока Иоганн Гутенберг не изобрел наборный шрифт, человечество пыталось сохранить знания, высекая их в камне. Архитектурные памятники, например соборы, были «великой книгой» человечества, в чьих фресках и скульптурах с помощью резца и красок было запечатлено интеллектуальное и духовное наследие рода человеческого – наследие твердое, как камень, и на вид несокрушимое. И, тем не менее, сила знаний возрастает, когда они освобождаются от этой материальной оболочки. Виктор Гюго в своем знаменитом романе «Собор Парижской Богоматери» писал: «В виде печатного слова мысль стала долговечной, как никогда: она крылата, неуловима, неистребима. Она сливается с воздухом. Во время зодчества мысль превращалась в каменную громаду и властно завладевала определенным веком и определенным пространством. Ныне же она превращается в стаю птиц, разлетающихся на все четыре стороны, и занимает все точки во времени и в пространстве... Разрушить можно любую массу, но как искоренить то, что вездесуще?»[139].

Появление и развитие Интернет, освободившее знания от остатков материальной оболочки, сделало их еще более доступными... и несокрушимыми. Для того чтобы преуспеть в нематериальной экономике, организациям и каждому человеку следует освоить приемы работы, которые отличаются от их прежних навыков в такой же мере, в какой вездесущая мысль отличается от застывшего камня.

Человечество находится на пороге новой эры, эры безграничных возможностей, когда основой структурной организации общества будет не государство, не корпорация, а личность. Главными объектами финансирования в современных условиях должны стать информационные технологии, наука и образование. Данные составляющие являются основными факторами производства эпохи постиндустриализма. Существенным условием его становления  является формирование и развитие Интернет-экономики в качестве важного сегмента будущей хозяйственной системы.

Не секрет, что причинами экономического роста в России после 1998 года стали: девальвация рубля, наличие временно свободных производственных мощностей в результате реформационного спада, и, в особенности, выгодная конъюнктура мировых цен на энергоносители. Данные факторы роста уже исчерпаны или близки к исчерпанию. Источники постиндустриального развития экономики остаются незадействованными. Вместе с тем сейчас сложилась благоприятная ситуация, способствующая диверсификации (структурной перестройке) экономики на основе внедрения передовых информационных технологий: наличие ресурсов (резервы Центробанка и стабилизационного фонда) и относительная политическая стабильность. От того, насколько власть придержащие смогут воспользоваться данной ситуацией, зависит будущее России.    

 

 

 

 

 

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

 

1.     Агаджанян А.С., Агаджанян О.С. Две функции Интернета и перспективы его использования для библиотек // http://www.gpntb.ru/ win/inter-events/crimea98/doc1/doc73.html

2.     Белл Д. Социальные рамки информационного общества. – http://lib.socio.msu.ru

3.     Бескоровайнова С.В. Предпосылки нелинейности регионального экономического развития // http://science-bsea.narod.ru/2006/ ekonom_2006_2/beskorovainova.htm

4.     Вальтух К.К. Информационная теория стоимости и законы неравновесной экономики. - М.: Янус-К, 2001.

5.     Гадди К.Г., Икес Б.В. Виртуальная экономика России // http://www.vedi.ru/s_lb/lb0401_r.htm

6.     Гринин Л.Е. Феномен информационного общества: «Люди известности» // Философия и общество. - 2004. - № 2. - С.5 – 23.

7.     Дракер П. Посткапиталистическое общество / Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред.                  В.Л. Иноземцева. М.: «Academia», 1999. С. 95.

8.     Дятлов С.А. О теории информационной экономики // Общество и экономика. - 1995. - № 3.

9.     Жадаев И.С. Противоречия становления информационной экономики в России: автореф. дисс… канд. Экон. наук / СГУ – Волгоград, 2006.

10.          Иванова А. Интернет на работе: новое противоречие труда и капитала // www.e-personal.ru

11.          Иноземцев В.Л. Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. - М.: Логос, 2000.

12.          Иноземцев В.Л. Пределы «догоняющего» развития. - М.: Экономика, 2000.

13.          Иноземцев В.Л. За пределами экономического общества. - М.: «Academia», «Наука», 1998.

14.          Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / Под ред. О.И. Шкаратана. – М.: ГУ ВШЭ, 2000.

15.          Компьютерные преступления и их классификация // http://inn2001.hostonfly.ru/st/st20.htm

16.          Косячков Р. Пирамида Интернета // Компьютера. – 2001. - № 4-5. / www.mcpg.ru\cgi-bin\rus\tour\article.cgi-art=1020300.htm

17.          Красильников О.Ю. Спрос и предложение в условиях возрастающей отдачи / Философия и будущее цивилизации: тезисы докладов и выступлений IV Российского философского конгресса  (Москва, 24 – 28 мая 2005 г.): в 5 т. Т. 5. - М.: Современные тетради, 2005. - С. 211 – 212.

18.          Красильников О.Ю. Проблема эквивалентности обмена в новой экономике / Современные проблемы экономической теории. Материалы международного симпозиума, посвященного 200-летию образования кафедры политэкономии в МГУ. В 2-х частях. Часть II. - М.: «Парад», 2004. - С. 160 –161.

19.          Красильников О.Ю. Неоинституциональная экономика. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2002.

20.          Красильников О.Ю. Структурные сдвиги в экономике. – Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2001.

21.          Кузнецов А.В. «Новая экономика» и новая экономическая парадигма // Экономическая наука современной России. – 2002. – № 2.

22.          Курицкий А.Б. Государственное регулирование  Интернет-экономики: вопросы теории, мировой опыт и перспективы его использования в России. - СПб.: Изд-во С-Петерб. ун-та, 2002.

23.          Львов Д.С. Развитие экономики России и задачи экономической науки / Отделение экон. РАН. - М.: ОАО Изд-во “Экономика”, 1999. 

24.          Маркс К. Капитал. Критика политической экономии. В 3-х томах. – М.: Политиздат, 1984.

25.          Маршалл А. Принципы экономической науки. - М.: «Прогресс», 1993.

26.          Наумов В.Б. Право и Интернет: Очерки теории и практики. – М.: Книжный Дом «Университет»,  2002.

27.          Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В.Л. Иноземцева. - М.: «Academia», 1999.

28.          Паринов С.И., Яковлева Т.И. Экономика 21 века на базе Интернет-технологий. - http://rvles.ieie.nsc.ru/parinov/economy21.htm

29.          Пороховский А.А. Вектор экономического развития. - М.: ТЕИС, 2002.

30.          Рикардо Д. Начала политической экономии / Антология экономической классики. В 2-х томах. Т. I. – М.: МП «ЭКОНОВ», 1993 .

31.           Ритцер Дж. Макдональдизация общества // Традиционные и новые ценности: политика, социум, культура. – М., 2001. – С. 19 – 46.

32.          Россия 2005: Стат. справочник / Росстат. – М., 2005.

33.          Саймон Г.А. Рациональность как процесс и продукт мышления // THESIS. – Осень 1993. – Вып. 3. С. 16 – 38.

34.          Сакайя Т. Стоимость, создаваемая знанием, или история будущего // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В.Л. Иноземцева. - М.: «Academia», 1999. – С. 340 – 371.

35.          Сакун Ю. Интернет – не предмет бизнеса // ИнфоБизнес. - 2000. - № 20. - С. 32 – 34.

36.          Санько С. Китайский  Интернет: клубок противоречий // Internet. - 2002. - № 31.

37.          Сапир Ж. К экономической теории неоднородных систем: Опыт исследования децентрализованной экономики: Пер. с фр. под науч. ред. Н.А. Макашевой. – М.: ГУ ВШЭ, 2001

38.          Статистика развития российского сегмента Интернета / http://www.10ru.ru/history/statru

39.          Стрелец И.А. Новая экономика и информационные технологии. – М.: Изд-во «Экзамен», 2003.

40.          Стюарт Т. Интеллектуальный капитал. Новый источник богатства организаций // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология / Под ред. В.Л. Иноземцева. - М.: «Academia», 1999.- С. 372 – 400.

41.          Телеработа и теледоступ: Общие понятия и определения // ETO, 1997. - http://ieie.nsc.ru/~eto/faq/faq02-r.htm

42.          Федеральная целевая программа «Электронная Россия (2002 – 2010 годы)». Распоряжение Правительства Российской Федерации от 12 февраля 2001 г., № 207-р / http://www.netoscope.ru/docs/2766.html

43.          Фостер Р. Обновление производства: атакующие выигрывают / Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1987.

44.          Ходжсон Дж. Социально-экономические последствия прогресса знаний и нарастания сложности // Вопросы экономики. – 2001. – № 8.

45.          Цвылев Р.И., Постиндустриальное развитие. Уроки для России. - М.: Наука, 1996.

46.          Шейкин В.А., Медведева А.В. Интеллектуальная собственность и Интернет // http://www.intelprom.ru/public/IS-in-nternet.doc

47.          Экономика XXI века как переходная. Очерки теории и методологии (под ред. проф. Бузгалина А.В.) - М.: Слово, 2002.

48.          Bell D. Notes on the Post-Industrial Society // The Public Interest. - 1967. - No 7.

49.          Blair M.M. Ownership and Control: Rethinking Corporate Governance for the Twenty-First Century. Wash., 1995. Ch. 6.

50.          Crawford R. In the Era of Human Capital: The Emergence of Talent, Intelligence and Knowledge as the Worldwide Economic Force and Means to Managers and Investors. - New York: Harper Business, 1991.

51.          Kelly K. New Rules for the New Economy. Ten Radical Strategies for a Connected World. – N.Y.: Penguin Books, 1998 - http://www.wired.com/wired/5.09/newrules.html

52.          Long J.B., Froomkin A.M. The Next Economy. - April 1997. - http://www.law.miami.edu/~froomkin/articles/newecon.htm

53.          Mann C.L. Global Electronic Commerce. Washington, DC: Institute for International Economics, 2000.

54.          Martin W.J. The Global Information Society. – Aldershot: Aslieb Gower; Brookfield, Vt., USA: Gower, 1995.

55.          Mulgan G.J. Communications and Control: Networks and New Economies of Communication. – Oxford: Polity, 1991.

56.          Podolny J.M., Page K.L., Network Forms of Organization // Annual Review of Sociology, 1998.

57.          Shapiro C., Varian H. Information Rules: A Strategic Guide to the Network Economy. – Boston, Mass.: Harvard Business Press, 1999.

58.          Status Report on European Telework: Telework 1997 // European Commission Report, 1997. - http://www.eto.org.uk/twork/tw97eto/

59.          Stewart T.A. What Information Costs // Fortune. - July 10. - 1995.   

60.          Stewart T.A. Welcome to the Revolution // Fortune. - December 13. - 1993.

 

 

 

 

Научное издание

 

Красильников Олег Юрьевич

Красильникова Елена Валериевна

 

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИНТЕРНЕТ-ЭКОНОМИКИ

 

 

 

Работа издана в авторской редакции

 

 

 

 

Подписано в печать 12.09.07. Заказ № 28.

Формат 60х84 1/16. Бумага офсетная. Гарнитура Arial.

Печать офсетная. Усл. печ. л. 7,2. Уч. изд. л. 6,8. Тираж 300.

 

Издательство «Научная книга»

410054, Саратов, ул. Б. Садовая, 127.

Отпечатано с оригинал-макета

в типографии Саратовского университета.

410026, Саратов, ул. Астраханская, 83.